Горькое лекарство

– Мой клиент проявляет настойчивую заинтересованность в вашей проверке госпиталя «Дружба-5». Если это досье подпадает под действие Билля о свободе информации, я убеждена, что смогу отозвать его судебной повесткой. И очень любопытен тот факт, что вы не только отменили внезапную инспекцию, входящую в обязанности сестры Канделериа, но и сами не собираетесь ее проводить. Это создает почву для всякого рода предположений. Уверена, что смогу заинтересовать в этом одну из газет. Не многим известно, что государство обязано строго следить за материнской и детской смертностью. Но материнство – это весьма волнующая и пикантная тема, и ручаюсь, что «Геральд стар» и «Трибюн» конфетку из нее сделают. Как жаль, что у вас одутловатое лицо, оно не будет хорошо смотреться на фотографиях...

Официант шлепнул на стол блюда с едой. Коултер едва притронулся к своей порции и озабоченно посмотрел на часы:

– Рад, что вы отказались от более дорогого ресторана. Я вдруг вспомнил, что должен повидаться с одним человеком. Было приятно поболтать с вами, мисс Варшавски...

Он вышел, оставив меня рассчитываться за завтрак...

Глава 23 Невидимая связь

Около двух часов я снова позвонила Бургойну. Он уже пришел из операционной, но говорил по другому телефону; дежурная сестра сообщила мне это бесстрастным голосом. Я сказала, что подожду.

– Но он будет долго занят, – предупредила сестра.

– Тогда я буду долго ждать.

Я сидела у себя дома перед горой необработанной корреспонденции, а потому в ожидании занялась тем, что отделяла страховую и прочую рекламу от деловой почты. Четыре-пять писем.

Голос у Питера был хриплый, что свидетельствовало о его усталости.

– У меня сейчас нет времени для разговора, Вик. Позвоню позже.

– Что-то подсказывает мне, что ты вообще не настроен со мной разговаривать. Но это займет немного времени. История болезни Консуэло. Ты можешь найти ее сегодня? В противном случае Лотти придется обзавестись судебным ордером, чтобы взглянуть на бумаги.

– Ох, – голос у него совсем сел, – к нам уже поступило утром требование – представить постмортем. И поэтому досье Консуэло занесено в разряд конфиденциальных и держится под замком. Боюсь, что у Лотти Хершель есть только один путь для ознакомления с ним – судебная процедура.

– Под замком? Ты имеешь в виду, что власти штата или кто-то еще пришли и заперли его в сейфе?

– Нет, – нетерпеливо отозвался он. – Мы сами это делаем. Берем из регистрационной и убираем, чтобы никто не мог прочитать рапорт.

– Ну что же, извини за беспокойство. Сдается, что тебе лучше всего лечь и поспать.

– Я просто должен это сделать. Я тебе позвоню, Вик. Через несколько дней.

– Питер! Подожди-ка, последний вопрос... Насколько близко ты знаком с Ричардом Ярборо?

Он слишком долго медлил, прежде чем ответить:

– Как ты сказала – Ричард Ярборо? Боюсь, ничего о нем не слышал, никогда...

Повесив трубку, я сосредоточенно рассматривала стол. Спрятали, а? Надо же! Не медля позвонила Лотти:

– Ты можешь сегодня со мной пообедать? Хочу поговорить о досье Консуэло.

Она заказала столик в ресторанчике «Дортмундер» – погребке в отеле «Честертон». Условились на семь.

Я отшвырнула почту. Закрывая за собой дверь, услышала телефонный звонок. Это был Дик, кипящий от злобы.

– Какого черта ты напустила на меня газеты?

– Дик, разговор с тобой всегда очень возбуждает! Ты мне звонил так часто лишь в ту пору, когда я давала тебе списывать конспекты лекций. Пятнадцать лет назад!

– Да будь ты проклята, Вик. Ты сказала этому паршивому шведу из «Геральд стар», что досье Дитера у меня. Ведь ты сказала? Ты?

– По-моему, еще и шести часов не прошло, как ты звонил мне и обвинял в том, что досье находятся у меня. И зачем так убиваться, если кто-то предъявил тебе такое же обвинение?

– Не в этом дело. Досье моих клиентов конфиденциальные. Так же как сами клиенты и их проблемы.

– Да. Для тебя. Но, сердце мое, я же не сотрудница твоей фирмы. Я не обязана хранить их секреты...

– Раз уж мы заговорили о секретности: это ты, прикинувшись моим секретарем миссис Харриет, звонила сегодня Алану Хамфрису в «Дружбу»?

– Харриет?! Ты же всегда твердил, что она – Терри. Или ты у нее третий?

Я в буквальном смысле слова почувствовала, как по проводам ко мне устремился поток его бешенства, и улыбнулась.

– Ты отлично, знаешь, черт бы тебя побрал, что Харриет – моя секретарша. И Хамфрис в полдень поинтересовался, почему она ему не перезвонила. А потом мы определили, что она вообще никуда не звонила. Боже, как бы мне хотелось увидеть тебя в суде привлеченной за кражу досье «Ик-Пифф»!