Горькое лекарство

Я легла в постель и тут же заснула, надеясь, что вера Лотти в мои способности воплотится в блестящую идею, которая осепит меня во сне. Трудно сказать, было ли то озарение, но я старалась подольше не просыпаться, стараясь вспомнить свой сон, но неожиданно раздался телефонный звонок. Я машинально нащупала будильник, взглянула на светящийся циферблат: шесть тридцать. Да уж, этим летом я встретила восходов солнца больше, чем за все последнее десятилетие.

– Мисс Варшавски? Надеюсь, не разбудил? – сказал Роулингс.

– Именно разбудили. Но я буквально задыхаюсь от счастья, что это сделали вы, а не кто-нибудь еще, детектив Роулингс.

– Я тут неподалеку, за углом. Решил, что лучше предупредить, чем поднять на ноги весь дом. Очень нужно вас видеть.

– Бедняга! И вы прождали целую ночь ради этого?

– Я действительно на ногах всю ночь, и не вы первая в моем списке.

Я потащилась на кухню вскипятить воду для кофе. Быстро умылась, натянула джинсы и безрукавку, а поскольку предстояла встреча с полицейским, не забыла надеть бюстгальтер: так оно будет официальней. Роулингс ввалился в кухню, когда я молола кофейные зерна. Ему не надо было сообщать мне, что он провел сутки без сна. Его черное лицо осунулось и казалось серым от усталости. Рубашка, надетая, по-видимому, еще позавчера, была измята.

Я подняла брови.

– Не очень-то шикарно вы выглядите, детектив. Хотите кофе?

– Еще как! Но только в том случае, если вы присягнете, что не вымыли чашку супом. – Он рухнул в кресло и отрывисто спросил: – Где вы были между одиннадцатью вечера и часом ночи сегодня?

– Начинаются любимые мною вопросы. Поди оправдайся без видимых причин.

Я подошла к холодильнику, чтобы извлечь хоть какую-то еду: безнадежно!

– Варшавски! Мне известно о том, как вы работали с лейтенантом Мэллори. Вы начинаете кривляться, а он пышет негодованием и принимается за пустые угрозы. Со мной такие номера не пройдут. Чертовски не хватает времени.

Я нашла банку с ягодами; они могли бы спасти мир, если бы у человечества вдруг кончились запасы пенициллина. Пришлось выбросить в мусорное ведро.

– Если у вас родилась в голове такая картина, то вы ничего не знаете о нашем действительном сотрудничестве с Мэллори. Вы, парни из полиции, имеете обыкновение наезжать покруче и сразу задавать вопросы. И что же? Некоторые дрожат от страха и отвечают, не зная, что имеют право не отвечать. А когда нарываетесь на человека, мало-мальски знакомого с юриспруденцией, приходите в ярость, потому что он осведомлен о своих правах... И если у вас имеются достаточно веские причины задавать мне подобные вопросы, то буду счастлива ответить. Знаю только, что мой бывший супруг пытается оклеветать меня. И вы ему в этом помогаете. Или вы сгораете от страсти ко мне и ревнуете меня – к моим поклонникам, коим я назначаю свидания? Он закрыл глаза, потер лоб, отхлебнул глоточек кофе. – Фабиано Эрнандеза застрелили сегодня ночью. Судмедэксперт считает, что это произошло в течение указанного мною промежутка времени. И я допрашиваю всех, у кого был зуб на этого маленького негодяя: где и чем они занимались в этот отрезок времени... Вы, например?

– А может, это кровавая бандитская разборка. Его передернуло:

– Кто знает, возможно. Хотя я так не считаю. Почерк не тот. Он был застрелен в упор, наповал, при выходе из бара, где он всегда околачивался. Стрелял знакомый. Это мог быть Серджио. Мы проверяем его... А возможно, братья скончавшейся Консуэло. Их мы тоже допрашиваем... Да и вы, Варшавски, не были с ним на дружеской ноге. Вот поэтому я и задаю все эти вопросы.

– Признаю. Каюсь. Взбешенная его преследованием доктора Хершель, я убила Фабиано. В надежде на то, что его семья не сможет продолжать судиться от его имени.

– Смейтесь, смейтесь, Варшавски. Кто-то же должен развлекаться, если прихлопнули панка и полиция валится с ног. Вы, например. Но если бы я действительно считал; что это дело ваших рук, мы бы сейчас беседовали не здесь, а в участке. И не за чашкой кофе. Кстати, кофе неплох.

– Мерси. Это по-венски... Послушайте, я была здесь. Спала. Конечно, хлипкое алиби, так как спала одна. Никто ко мне не приходил.

– Это вы-то?! Ранняя пташка? Как-то не соответствует вашему темпераменту.

– Как правило, да. Но из-за недавних стрессов я все никак не могла отоспаться. Свалилась в половине десятого и – до вашего звонка.

– У вас есть оружие? Какой системы?

– «Смит-и-вессон», калибр 9 миллиметров, полуавтоматический.

Он безмятежно посмотрел на меня.

– Я должен взглянуть.

– Только не говорите, зачем это вам. Догадываюсь. Фабиано был застрелен из такого же револьвера – «смит-и-вессон», 9 миллиметров, полуавтомат.

Он не отрывал от меня взгляда, потом неохотно подтвердил: именно так.

Я вынесла револьвер из спальни, передала ему.

– Из него уже довольно давно не стреляли. Последний раз – на прошлой неделе, когда я тренировалась в тире. Но вы должны убедиться сами. Могу я получить расписочку?

Он торжественно написал ее и вручил мне.

– Я ведь не должен предупреждать вас, чтобы вы не покидали город?