Горькое молоко – 4. Кофе от баронессы Кюцберг

– Это будет спектакль века, и он мне удастся, – говорил Колчак. – Мы зарядимся прекрасным настроением на целый год, и вспоминать будем всю жизнь. И если будет, так как я хочу, то думаю, Ланина они понизят в должности или совсем уволят из рядов милиции.

– Нет, их сейчас не выгоняют, а переводят на другую работу, – сказал Марек.

– Мне глубоко плевать, что с ним сделают, главное, чтобы он меня не касался. Я понимаю, попадаются хамы, в автобусах, на улицах, но в милиции, это слишком. Мало того он не просто хам, а злопамятный хам.

– А мне какую ты роль отведёшь в своём спектакле? – попивая пиво, поинтересовался Марек.

– Утром часиков в десять придёшь ко мне домой. Я тебе дам чемоданчик, там будет лежать шпон красного дерева, лобзик и наждачная бумага. Зайдёшь на чердак, сделай вид, что озираешься, пройдёшь к моему выброшенному старому дивану, сунешь туда чемодан, и сразу иди оттуда ко мне. Через глазок в двери посмотрим, выйдет, кто за тобой следом или нет. Если увидим кого – то, через пяток минут возьмёшь у меня мешок с маленьким трёхтонным домкратом и положишь его тоже под диван. И опять тихонько зайдёшь ко мне. Понаблюдаем за дальнейшей обстановкой в глазок. Я в это время буду разводить казеиновый клей. Потом я поднимусь на чердак, а ты останешься у меня. Через десять минут ты мне банку с клеем принесёшь на чердак. А финал спектакля мы, возможно, увидим в отделении, если они усердно рогом упрутся. Но предупреждаю, нам ничего они не предъявят и отпустят сразу. Этим спектаклем я дам понять руководству милиции, что Ланин не опер, а натуральный чабан, который вводит в заблуждение всё управление отвлекая их от важных дел. Можно иначе поступить, закрыть засаду на замок, но они догадаются вылезти на крышу, и спустится по пожарной лестнице. Мне неизвестно, сколько их человек будет. Думаю, не меньше двух.

– Ты Колчак, как был авантюристом, таким и остался, – сказал Марек. – А мы тебе все почему – то верим. С нечистой силой, наверное, знаешься?

– Нечистая сила, это люди из вонючей среды Ланина, но ты сам знаешь, как я с ним «обнимаюсь».

***

      В понедельник, приехав с института, Колчак зашёл по пути к пацанам с посёлка, которые помогли ему вытащить деньги у майора Ланина. Их постоянное пристанище у озера пустовало. Он заглянул в баню, где дверь была приоткрыта. В нос ударил запах бензина. На полу лежал, разобранный по частям мотоцикл.

– Откуда такая красота? – спросил Колчак у вихрастого Уса.

– Это не чешская Ява, а японка, – ответил Ус, – люкс, а не точило. Мы с графских развалин на нём с Жабой доехали до посёлка.

– Погоди Ус, как я понимаю, мент Ланин оказал вам ещё бесплатную транспортную услугу. Подсказал, где стоит его байк.

Ус грязной рукой провёл по носу и весёлым голосом произнёс. – А, что нам пешком надо было возвращаться в дождь? Мы мимо проходили, стоит, как беспризорник под ёлочкой напротив банка, красивый, словно подарок от деда Мороза. Подкатили его вручную к ветеринарной аптеке, а там завели и поехали. Сейчас до конца разберём и по частям продадим, а раму в озере утопим. Там у нас уже кладбище этих рам.

– Имейте в виду, Ланин, – это может и никудышная, но ищейка. Он будет весь город обнюхивать. Подключит, не только милицию, но и своих дятлов, чтобы найти пропажу. Нужно срочно избавиться вам от деталей, где имеются номера и другие приметы. Вы серьёзно можете пострадать за мотор. А в озеро ничего не скидывайте, если там найдут, то на вас в первую очередь подумают.

– Почему на нас? – спросил Ус.

– Возраст у вас мотоциклетный. На мужика пятидесятилетнего не подумают. Потому что ему от велосипеда счастья хватает.

– А у нас в озере ничего не найдут, – успокоил Колчака Жаба, – водолазы утопленников уже отсюда не достают, ждут, когда они сами всплывут, тут такие глубокие места есть что замерить невозможно. Перед рассветом погрузим с Усом в лодку и утопим все улики. А остальные детали, мы знаем, кому продать.

– Главное не попадитесь на пустяке и патлы свои состригите. Участковый обязательно нырнёт и в ваш посёлок, – предостерёг их Колчак, – мотоцикл этот дороже любой машины.

– Нам бояться нечего, – уверенно сказал Жаба, – мы по этой части спецы и к тому же нас скоро в армию обоих заберут. У Уса повестка уже на руках, а я завтра за ней иду.

Вовка ушёл домой, раздумывая, дорогой о поступке пацанов, которые при его содействии, так жестоко наказали ненавистного, ему Ланина.

– Ни капельки не жалко. Правильно пацаны сделали. Таких тварей только так учить и надо. После субботы он совсем озвереет или прижмёт свой куцый хвост, – тихо рассуждал Колчак, идя приволжскими лугами. – Если, конечно, не поймёт, что я его за нос вожу.

   В субботу Марека к Колчаку домой пришёл к десяти утра.  От Сани за версту разило чесноком.

– Ты чего с утра чесноку нажрался? – спросил его Колчак.

– У меня в доме все гриппуют, а чеснок хорошо оберегает от этой напасти, – ответил Марек.

– Вином надо лечить этот недуг. Ладно, бери дипломат, как я тебя учил, ничего не бойся. «Всё будет окей», – протянул он Саньке старый дипломат. – Я дверь не захлопываю, жду тебя здесь.