Горькое молоко – 4. Кофе от баронессы Кюцберг

– Сейчас, разбежалась, – шутливо сказала Полина, – не хватало, чтобы я твоих зазноб своими пирожными кормила.

– Я же тебе сказал, что это одноклассница и ещё друг детства, а никакая не зазноба, – сказал Колчак и поднялся на второй этаж в пустой зал, где, словно сирота находилась Надежда. Она, одиноко сидела за столом, сомкнув, кисти рук аркой, подперев на неё свой подбородок, разглядывала интерьер ресторана. Меню лежало перед ней открыто.

– Выбрала себе блюда, какие? – спросил Колчак.

– Мне стыдно признаться, – смутилась она. – Я в ресторане всего второй раз в жизни, и многие названия блюд для меня – это китайская грамота. Пельмени, бефстроганов, мне знакомы, а остальное меню, для меня тёмный лес. Возьми, пожалуйста, на себя эту функцию? Закажи на своё усмотрение?

Он заказал два антрекота, салаты и графинчик коньяка. Через пять минут заказ был уже на столе. Надька подняла рюмку и сказала:

– Ну, здравствуй, странствующий Колчин!

– Привет, прекрасная Радуга! – удивил он её, назвав институтское прозвище.

– Ты случайно меня Радугой назвал или, справки обо мне наводил? – спросила она.

Вовка не знал, как ей ответить на её вопрос и полез в карман за сигаретами.

– Вот это номер, – удивилась она, – ты же спортсмен и травишь себя тютюном.

– Это не тютюн, а сигареты высшего качества. И курю я уже года два. Вреда я пока от них не ощущаю.

– Точно тебе сигареты инопланетяне присылают, – засмеялась Надежда, – я помню, как ты у костра рассуждал насчёт курения. Но ты мне так и не сказал, почему ты меня Радугой назвал?

– Я думаю правду, тебе сказать, или солгать, что навеяло.

– Говори что угодно, мне приятно будет услышать от тебя любой ответ.

– Конечно, ты догадалась, что я наводил о тебе справки. Я знаю всё о тебе и твоём муже.

– Я тоже о тебе много, что знаю. Я тебе письма писала несколько раз, но отправить не решалась. Одно письмо я послала по адресу, но мне пришёл печальный ответ, от начальника, что ты переправлен на другую зону в связи с изменением тебе режима. И все письма мои были извинительного характера. Я прекрасно понимаю, что все мы тебя тогда предали. Но нас всех банально заставили пойти на такой подлый шаг прокурор и начальник милиции. Я знаю, что ты всегда был хороший и добрый, хоть и хулиган отменный. Я знала, что ты можешь быть верным товарищем и другом, с которым никогда не пропадёшь. И мне стыдно, было тогда, за себя и за наш туристический весь коллектив. Я могла и должна была настоять, на откровенном разговоре с тобой, чтобы убедить тебя сдать оружие. Я прошу у тебя прощения сегодня за всех нас вместе взятых.

– Надя, давай забудем прошлое, я ни на кого обид не держал и не держу. Даже на Коровина. Во всём виноват я сам. Вы тогда в лодке, признались мне о заговоре против меня. И мне в этот же день нужно было сделать правильные выводы, а я пренебрёг вашим откровением и получил своё, что заслужил. Так что никакого предательства не было.

Надька, услышав про лодку, загадочно заулыбалась, что не ушло от зоркого глаза Колчака.

– Вот ты за моё поведение в лодке, точно, наверное, обиду держишь? – спросил он.

Надька продолжала улыбаться и отрицательно качать своей маленькой головкой с аккуратно уложенной причёской:

– Ты мне правду про Радугу сказал, а я тебе правду про лодку скажу. Мне нравилось, что ты тогда с нами со всеми творил. В тебе было столько страсти в те короткие минуты. Властный голос придавал тебе такую невероятную силу. Я в тот миг мечтала, чтобы мы с тобой были одни в лодке. Девчонки те, возможно, раздевались под действиями слабительного, а я сознательно с себя все скинула купальник и слёзы мои были сплошной показной демонстрацией. Я тогда уже переплывала Волгу, правда в самом узком месте, а ужей я тем более не боюсь. Могла бы спрыгнуть с лодки и проплыть до берега спокойно. Я не скрываю, ты мне всегда нравился. Детство крепко нас повязало. Не забывай, мы с тобой в начале нашей жизни соски – пустышки вместе начинали сосать. У меня даже фотография дома есть, где мы с тобой на кровати голенькие сидим. И у нас по соске с тобой во рту, а у тебя еще в руках тигр плюшевый.

– У меня тоже такая фотография имеется, но я сомневаюсь, что я тебе нравился. Зачем свою шею подпортить тогда дала Коровину, а не мне? – напомнил ей Колчак неприятный момент.

Слова Колчака не произвели на неё никакого отрицательного действия.

– Сволочь он и обманщик, – с негодованием бросила она.