Горькое молоко. Золотой брегет. Тюремный шлейф

Ему было не по себе, он представил себя в тусклой камере лежащим на нарах сбитых из неровных досок с большими щелями и охраняющим его покой Моню. Но ему повезло, Моня оказался не кровожадным и отпустил его домой. Правда перед этим Сергей дал подписку о невыезде, и ушёл домой с плохим настроением, понимая, что в первую очередь нанесёт рану матери и всем родным. Домой не хотелось идти, и он направился к Ивану излить свою душу. В это время в гостях у Ивана сидел Часовщик и из бутылки пил кефир. Пришлось Беде при Часовщике рассказать о своих мытарствах в милиции:

— Юры Лба нет, — учил его Часовщик. — Так, что вали всё смело на него. Найдут — ли, они его — это пока под большим вопросом стоит? А найдут, никакой катастрофы не будет. Показания всегда изменить можно. Зато ты сейчас своими показаниями срежешь себе большую часть срока. А повезёт, — условным сроком отделаешься.

Сергей Беда такой версии и придерживался. Но шло время, а главного претендента на скамью подсудимых не было. Не нашли и Вальку Луну. Через две недели Сергея закрыли в СИЗО, не позволив сдать экзамены. Три года лишения свободы, таков приговор суда был вынесен для Сергея Беды.

На Высокой горе

Беда измучился сидя в следственном изоляторе. Хоть его со свободы наделяли вниманием, находиться в четырёх стенах изрядно надоело. Единственной отрадой были книги и работа. Работа была не хитрая и не нудная. Они сколачивали деревянные ящики в подвале тюрьмы. Несовершеннолетних осужденных заключённых выводили работать ежедневно на 4 часа. Выходным днём было воскресение. Сам производственный процесс мало кого интересовал. Важно во время конвоирования до места работы, пройтись по улице и по коридорам тюрьмы. А если повезёт, встретить знакомого зека. А на работе, кроме своих сокамерников можно свободно пообщаться и с ребятами других городов и районов области, среди которых Беда безоговорочно стал лидером. С работой особо не притесняли, конкретного плана не было. Кормили в тюрьме на убой, как в хорошей заводской столовой. В особенности не жалели камбалы. По четвергам и вторникам ею закармливали всю тюрьму. А ещё была домашняя лапша, про которую один паренёк узбек сказал, что это блюдо, лагман по-узбекски, но только без ваджи, и что он от этой кухни ни на какую зону не поедет. Паренька после этого перевели на другую тюремную кухню, где вместо надзирателей их окружали санитары.

…Кончилось лето, но Беду на этап так и не отправляли. Ждали утверждения суда.

Долгожданный день настал. В сентябре месяце, группу малолетних преступников загрузили в машину для арестантов и увезли на Высокую гору в Арзамас. Эта колония, раньше была мужским монастырём.

То, что Беда должен подняться в ближайшее время на зону тюремная почта передала, и к его встрече готовились, особенно с нетерпением ждал Юрка Балашов, который носил кличку «Борода», полученную на зоне.

…Этап выгрузили на вахте, затем повели в баню. Там их облачили в робу не по размерам, и повели на комиссию. Эта комиссия, которую возглавлял заместитель начальника колонии по воспитательной работе Одноралов, распределяла каждого вновь осужденного воспитанника в отряды.

Около этапа крутилось немыслимое количество мальчишек, практически вся зона. Каждый выискивал своих земляков. Чтобы колонисты не мешали процедуре распределения, контролёр, где находился этап, закрыл перед толпой входную дверь.

Вдруг раздался сильный стук. По двери колотили ногами. Контролёр открыл дверь, на пороге стоял Юрка. Отталкивая контролёра с растопыренными руками, он увидал улыбающегося Беду. Юрка бросился обниматься, — он плакал, не стесняясь ни кого. Слёзы радости от встречи заволокли его глаза.

Юрка к этому времени считался уже старожилом зоны и имел некоторую популярность у колонистов. Он не был отъявленным драчуном, которые были в почёте у колонистов. Он просто был везде своим парнем, с которым можно было поговорить на любую тему и поржать вдоволь. У себя в отряде он считался маленьким серым кардиналом. Его ребята уважали как пацана, а а для начальник отряда и воспитателей он был не редко опальным претендентом на внеочередное взыскание. Но в любом случае, никто из педагогов к нему предвзято не относились. Особой въедливостью не отличались, так как знали, что вся дисциплина в отряде зависела во многих случаях от него.

Юрка смог оформить Беду в своё отделение и сам лично привёл в отряд.

Это было двухэтажное здание старой постройки с богатым парадным входом. В помещение витал запах сапожной ваксы и бытовой казёнщины. Беда сразу вспомнил казармы в военном гарнизоне их города, куда они со школой приходили давать концерты для солдат. Здесь много было схожести, но в отличие от солдатских казарм в этом корпусе чистота стояла вокруг идеальная. Перед входом в отделение все снимали с себя сапоги и одевали тапочки. Двух ярусные кровати заправлены белыми простынями. На столе посередине помещения стоял телевизор.

Юрка подвёл Беду, к двум рядом приставленным кроватям и, показав на нижние места, сказал:

— Вот это твоя шконка, будешь спать вместе со мной.