Горькое молоко. Золотой брегет. Тюремный шлейф

— Не переживай Серый, этот товар у нас уйдёт не хуже. Тем более он дороже, чем масло, тут и нам за глаза хватит и Юрке на подогрев. Завтра, я лично утром к мужикам в сараи схожу и им предложу. Они по утрам частенько болеют. Самогон ищут, а тут высшее лекарство раньше времени с доставкой придёт. Но продавать, я им не буду, а предложу, чтобы они вам помогли денежкой, — успокоил Лоб Беду.

— Пацаны, нужно наверное мешок брать и идти на чердак за сизарями, — предложил Салёпа, — под такое вино нужно мясо.

Никто возражать не стал, тем более идти далеко не надо было, а всего лишь по лестничным маршам добраться до чердака. Голубей наловили и наварили целое ведро, к шести часам вечера по подвалу разносился аппетитный запах мяса. Опасения были, что в керогазе не хватит керосину, и мясо придётся, есть недоваренным, но всё обошлось. Мясо получилось отменное, принесли хлеба, луку, и разложили всё на столе. Лоб, перед застольем всем сразу объявил, что вино хоть и некрепкое, никому не пить больше стакана. Вино черпали стаканами, окуная грязные руки во флягу.

Диалог со Лбом

Салёпа и Челнок чувствовали себя хорошо. Они после сытного ужина быстро собрались и вышли на улицу прогуляться.

Всех остальных, кроме Беды, вино уложило вповалку спать. Перо и Арбуз бегали за дверь, их сильно тошнило. Уснули они на топчане, в неудобной позе. А Туман с Балтой пошли спать к Фае в кладовку.

— Вино это не столовое, — заметил Лоб, — столовое одиннадцать градусов, их бы оно не укатало так. В прошлый раз они водку пили, в которой все сорок градусов и были в порядке, а сегодня с такой обильной закусью их уморило. Не пойму?

— Я в этом ничего не понимаю, но вчера выпил молдавского вина, запьянел, — сказал Беда, — сегодня такого ощущения нет.

— Ты посиди пока со мной, если не торопишься, не дай бог они траванулись, мне за это если узнают, могут так влепить, что мало не покажется. Будем надеяться, что обойдётся, — успокоил он себя.

— Я не собираюсь, пока никуда. Буду ждать их в любом случае. Если они дома спать сегодня не будут, то и мне их родители покоя не дадут. Прибегут узнавать, где они есть.

Серый, разломал напополам голубя, одну половину протянул Лбу, вторую принялся грызть сам. Мясо было холодное, но вкусовых качеств не потеряло. В ведре ещё оставалось много тушек этой дичи.

— Тебе придётся одному всё это доедать, — мрачно сказал Серый, — если не доешь, не выкидывай, я собакам Ивана завтра отдам.

— Конечно, не съем, — удивлённо протянул Лоб, — я же не удав.

Но на всякий случай ведро с голубями Сергей поставил к изголовью Лба:

— Лоб, я тебя сегодня весь день хотел спросить, а твой друг Рамбай на Буреполоме не сидел в конце пятидесятых годов?

Дядька просил узнать. Если сидел, то он велел к нему зайти. Он с радикулитом дома сидит, на работу не ходит.

…Лоб встрепенулся с топчана и лихорадочно затряс головой. Затем ладонью начал бить себе по голове, ругая себя последними словами:

— Дурень я недогадливый, бестолочь, я же слышал, несколько раз про Беду, но никак не думал, что это Иван. Видишь ли, ваша фамилия Беда, а я думал, он про кликуху вспоминает. Он попал в лагерь с Москвы, но родом с Карпат, учился в цирковом училище. Ты посиди здесь, я живо сгоняю к твоему дядьке. Это надо же такое совпадение.

— Не надо к нему сейчас идти, ему нездоровится и в доме полно народу, — начал отговаривать его Серый. — А при родне он никогда не говорит ни с кем о своём прошлом. Он меня одного не чурается, у нас с ним не только родственные отношения, но и дружеские. Лучше давай завтра после второго урока сходим к нему. У меня будет возможность отсутствовать на последующих занятиях.

— Верняк говоришь, так и поступим, а я до этого попробую наше винишко пристроить надёжным людям. То, что тебя дядька любит, как сына это ни для кого не секрет. Поэтому ты и правильный такой, но временами излишне шебутным бываешь. Сейчас постарше на несколько лет стал, наверно остепенился или такой же остался? — спросил Лоб.

— Если честно, то, каким я был, таким и остался.

— Беда уверяю тебя это не катастрофа. Наоборот, хорошо — за себя постоять сможешь. Ты же знаешь, я сам такой, а может ещё хуже. В чём — то здесь есть свои плюсы. Когда все трясутся от страха при твоём виде, это как бальзам внутрь. Давай мы с тобой ещё выпьем чуточку этого компоту, пока эти сони сурка давят? — предложил он.

— Мне больше нельзя, домой приду, мать унюхает, шуму будет, на весь дом. Не хочу её огорчать. Правда приходит она поздно. А может совсем не придти. Работы в КБ у них сейчас много. А я думаю, она меня обманывает насчёт работы. Мужик у неё важный завёлся. Колчин фамилия, зовут Герман, — он из рода Тургеневых. Он капитаном — на большом трехпалубном туристическом теплоходе работает. Бабки зарабатывает неплохие. К нам без подарков не приходит. Наверное, это мамкино счастье. Всё — таки она у меня ещё молодая и красивая. А я скоро школу закончу и уеду отсюда, учится на морехода.

Будешь мореходом, убьёшь в себе великого артиста, — сказал Лоб.