Горькое счастье: Собрание сочинений

Подниму, и вздохну, и брошу –
Пусть другой найдет на пути.
Счастья слишком большую ношу
Не по силам уже нести.
Для таких вот – слабых, усталых
Есть у Бога иной запас:
Видишь россыпь радостей малых?
Видишь, сколько? Они – для нас.

«Я, странник запыленный…»

Я странник запыленный,
Ищу в пути приют,
А мне воды соленой
Напиться подают, –

Смеются у порога,

Но я покорно пью:
У всех своя дорога,
Я выбрала свою.

«Я всё дальше в море уплываю…»

Я всё дальше в море уплываю
И никто не ждет на берегу.
Я еще борюсь, еще живая,
Но вернуться больше не могу.

Море всё пустынней и огромней,

Глуше рокот отошедших скал…
Только бы меня никто не вспомнил
И теперь обратно не позвал!

«Пахнет горькой водой и медузами ветер прибрежный …»

Пахнет горькой водой и медузами ветер прибрежный
И спешит, и, споткнувшись, лохматится пеной волна.
Что мне сила моя, что моя бесполезная нежность, –
Мне она не нужна, потому что тебе не нужна.

Если верной волной я вослед поплыву пароходу,

И твои берега захлестнет мой зовущий прибой,
Ты, как эта скала, оттолкнешь мою горькую воду,
И она отойдет, не опознана даже тобой.

«Был зябок недоспанный…»

Был зябок недоспанный
Вокзальный рассвет.
В нем слезы, как оспины,
Оставили след.

А воздух подслушанный

Был горек и чист,
Как тонко надкушенный
Сиреневый лист.

Над болью напрасною

Блаженно горя,
Вставала прекрасная
Чужая заря.

Но, дрожью железною

Трясясь и звеня,
Мы были отрезаны
От нового дня.

«Пусть захлопнулась перед нами…»

Пусть захлопнулась перед нами
Самоцветного счастья дверца –
Не скудеет земля цветами,
Не скудеет надеждой сердце.

И под небом чужого края,

Немотой его светлой глуби,
Изнывая и умирая,
Мы живем. Мы поем. Мы любим.

Может – близится праздник света?

Новым хмелем вскипает чаша?..
Нет безумней мечты, чем эта.
Нет святее тоски, чем наша.

«По песчинке стачивалась боль…»

По песчинке стачивалась боль,
Размывалась медленными днями,
Притуплялась, – так морская соль
И вода шлифуют жесткий камень:

И теперь он гладок, словно плод,

Округленный, не остроугольный, –
В нем лишь тяжесть, что еще гнетет,
Но не может оцарапать больно.

«От горя удаляясь, отдыхая…»

От горя удаляясь, отдыхая –
Вдруг изумиться: всё еще жива?
Под инеем легла полусухая,
Но крепкая октябрьская трава.

А утром солнце иней растопило,

Его роса по-летнему светла, –
Трава живет. Ей тоже больно было,
Но боль прошла. Почти совсем прошла.

«Так взлетает по стеклу оса…»