Горькое вино любви (СИ)

Паола усмехнулась. Сегодня он общался с нею рублеными словами. Она вышла из машины, и сильные пальцы тут же сжали её локоть.

— Не бойся, не убегу. — Грустно улыбнулась она, но Марко её не слышал.

Он втащил её в дом и толкнул к лестнице.

— Иди в свою комнату.

Паола послушно поплелась на второй этаж. Не успела она сделать и трёх шагов от двери, как в комнату вошла вся семья. Отец был красный, как рак.

— Как ты могла, Паола?! — Он почти вплотную подошёл к ней. Паола сделала небольшой шаг назад. — Ты хоть представляешь, что теперь будет?!

Паола нервно передёрнула плечами, сжалась и обхватила себя руками.

— Что ты молчишь? М?! — Отец распалялся всё больше. — Чем тебя Виго обидел? Ты можешь себе представить, каково сейчас ему?

— Я вообще не думаю о Виго… — Тихо уронила Паола.

— Что ты сказала? — Отец схватил её за подбородок, заставил смотреть ему в глаза. — Не думаешь?! А о чём ты думаешь? Об Антинари? — Итало с презрением выдавил имя любовника дочери.

— Лучше о нём, чем о Виго…

Отец размахнулся и отвесил дочери пощёчину. Он не сдерживал силу. От удара Паола отлетела к кровати, не удержалась и упала. Её никогда не били. Никогда! Она схватилась за щёку и с ужасом уставилась на отца.

Где-то внизу пронзительно закричала Лаура. Она звала сестру, рвалась к ней, захлёбываясь в рыданиях. Кто-то из прислуги удерживал её и что-то ласково говорил.

— Смотри, что ты со всеми нами сделала! Шлюха! — Выплюнул отец, резко отвернулся на пятках и вышел из комнаты.

Мать вышла за ним. Марко шагнул к Паоле.

— И как, стоил член Антинари всего этого?

Паола выпрямилась и с вызовом бросила:

— Стоил!

Марко замахнулся, и Паола в испуге закрылась тонкими руками. Однако его кулак так и не долетел до Паолы. Фабио перехватил руку брата, сказал твёрдо:

— Хватит. Иди. — Качнул головой в сторону двери.

Марко хотел сказать брату пару горячих слов, но передумал. Кинул ещё один неласковый взгляд на Паолу и пошёл к двери. Фабио потянулся к голове сестры. Она вздрогнула и опять вскинула руки. Но парень ласково коснулся её волос, погладил.

— Держись, сестрёнка. Когда-нибудь всё это грёбаное дерьмо закончится… Это, как лавина. Кажется, всё — конец. Но потом тебя выдёргивают к свету, и ты опять можешь дышать. Просто держись…

Паола услышала, как Фабио прикрыл за собой дверь. Она выдохнула, тяжело поднялась и медленно обвела глазами комнату. Её сумочку и ноутбук забрали, полностью лишили связи с внешним миром… Внутри неё что-то умерло. Мысли остановились на одной-единстенной навязчивой идее — её история закончилась…

Щека горела после удара. Её никогда не били! Как такое вообще можно представить? Никогда не обзывали шлюхой… Что с этим миром не так?

Паола медленно пошла к двери и щёлкнула замком. Затем подошла к столу и начала методично, один за другим, открывать ящики. В самом нижнем она нашла то, что искала — нож для обоев. Как-то она помогала Лауре делать замок для кукол из картона. При мыслях о сестре Паола всё же по-доброму улыбнулась. У младшей Капратти была куча этих замков, но ей они не нравились! Маленькая капризуля точно знала, какой хочет, и Паоле пришлось карпеть над ним вместе с малышкой. Что ж, как кстати она не выбросила этот нож. Сейчас он и пригодится снова… Кривая улыбка изогнула красивые губы.

Паола зашла в туалетную комнату, и здесь щёлкнула замком на двери. Прямо в одежде она медленно, словно во сне, переступила высокий бортик поддона, включила тёплую воду и, под мягкими струями, опустилась вниз. Одежда противно медленно намокала.

Паола облокотилась спиной о стену и медленно выдохнула. Говорят, умирать не страшно… Неправда. Страшно. Очень страшно… Пальцы правой руки крепко сжимали нож. Она выдвинула тонкое острое лезвие на пару делений, сжала в кулак левую руку. Тонкие вены напряглись. Паола приставила острый конец ножа к почти прозрачной коже.

Святая Дева Мария, как же это трудно — причинить себе боль! Паола до крови закусила губу, надавила сильнее и медленно повела по голубой линии, разрезая кожу и вену. Жуткая боль обжигающей волной захлестнула мозг, запульсировала в висках, отозвалась тошнотой в горле. Первые тяжёлые капли тёмной густой венозной крови выступили на коже, слились в тонкий, медленный ручеёк. Паола горько усмехнулась, переложила нож в левую руку.

Сделать второй надрез оказалось гораздо сложнее. Уже раненая рука нещадно болела, но Паола и не думала отступать. Разрез получился корявым… но своего она добилась. Паола устроилась поудобнее так, чтобы вода всё время попадала на глубокие разрезы, и безразлично наблюдала, как струи смывают с кожи бордовую кровь. Боль вытеснила все мысли, все переживания и разлилась звенященй пустотой в голове. Всё, что осталось — боль…