Горм, сын Хёрдакнута

Секира вместо костыля и звуки собственной походки – стук, топ, шарк – напомнили старшему Хёрдакнутссону о Бейнире. Тяжело вздохнув, Горм постарался найти место в переполненном трюме первого скеофора подальше от Фьольнира Ингвефрейссона, первого из черных дроттаров, и от его ворона. О способностях жреца восставшего бога ходили всевозможные почтительно-напуганные рассказы, согласно которым, в частности, он мог появляться одновременно в нескольких местах. По тем же рассказам, дроттар был слеп, отдав оба глаза в обмен на колдовское знание, и тем подражая своему учителю Одину. Один, впрочем, выковырял себе только один глаз, теперь валявшийся на дне колодца мудрости вместе с ухом Хеймдаля и щупальцем Свартспрута. Последнее пожертвовал не Свартспрут, а Кром, наиболее разумно из всех богов подойдя к необходимости испить из колодца мудрости и убедив Мимира, что часть тела есть часть тела, а принадлежала ли она изначально жертвователю или была им наспех у кого-то оторвана, не так уж и важно. То, что слепой дроттар передвигался как на свету, так и во тьме с полной уверенностью, суеверные рассказчики относили за счет его умения пользоваться волшебным зрением ворона, обычно сидевшего у жреца на плече. Даже если ворон и отлучался куда, дроттар продолжал видеть все, на что падал взор птицы. Также Фьольнир, если верить слухам, был нем, что опять-таки нимало его не затрудняло, поскольку ворон Одина и говорил за него.

Хромой ярл, не успевший оправиться от падения со стены, сильно подозревал, что у большей части слухов могли найтись достаточно простые и не очень сверхъестественные объяснения. Отличить произвольного дроттара в черном плаще с лицом, скрытым тенью клобука, от еще одного такого же дроттара было ненамного легче, чем одного ворона от другого. Что касалось Фьольнировой птицы, та и вправду умела произносить отрывки из «Речей Высокого» и прочие зловещие изречения, обычно весьма кстати. Тем не менее, когда ворон давал определенные и предметные советы конунгу, его голос чуть-чуть менялся, а поручиться за полную неподвижность губ Фьольнира Ингвефрейссона при этом было невозможно из-за той же тени клобука. Только закавыка со слепотой жреца оставалась загадкой – его веки и вправду были всегда опущены, так что Горм не только не знал цвета глаз жреца Одина, но и не был до конца уверен в их наличии в положенных местах.

Неясность с тем, что именно и насколько глубоко прозревал жрец, была не единственной причиной держаться от него подальше – время от времени, дроттар решал, что пора бы кого-нибудь повесить во славу Одина. Такое часто случалось перед началом и по окончании морского перехода, по крайней мере, согласно рассказам очевидцев, вспомнившихся Горму по пути к единственному свободному месту на настиле, рядом с конунгом. Словно читая мысли ярла, зловредная птица вперилась в него глазом и изрекла:

– Вьетесь, черны вороны,
Вы куда же в дали?
Видно, выти ищете
Во песках и скалах.[131]

– Верно, давно птиц битвы не кормили! – обрадовался Йормунрек, сидевший на куле со ржаной мукой. – Чем их на этот раз порадуем? Гутанскими девами?

– Властелину драугров угодна жертва из колдунов-нечестивцев, что гнушаются его имени, – уточнил вроде бы ворон.

– Что ж, наловим тулов, развешаем, – охотно согласился конунг. – Вперемешку с парой-тройкой гутанских дев и конем.

– Конь у тебя в куле припасен? – не удержался Горм. – Воды добавить, и поскачет?

– Именно, – конунг ухмыльнулся и, опустившись на настил, принялся развязывать мешок. – Смотри, какой куль большой, сюда и жертвенный конь влез, и мой, и Фьольниров, и Торкелю с Гудбрандом по одному. Да и тебе рано еще пешим воевать. Хотя, может, и не рано. Глядя на твои кривобокие прыжки с этой секирой, больше гутанов со смеху лопнут, чем я топором уложу.

Йормунрек запустил руку в горловину мешка и принялся рыться в муке. Блеснуло золото.

– Так коней нам тупо купят и приведут на корабль южане? – осененный Горм взглянул на собеседника с неподдельным уважением.

– Ярл Очевидность, – конунг заржал, лучше любого растворимого коня из ржаной муки, помахивая в воздухе золотым слитком, скорее всего, из сокровищницы Бейнира. – Но это еще не самое веселое. Настоящее веселье начнется, когда Реккареду и его горе-воякам на северной равнине придется осаждать свой собственный город…

Глава 56