Гормон

– Это ненадолго. Предлагаю дождаться рассвета, когда все осветится, и понаблюдать за обстановкой в бинокль, а затем уже будем думать, как обратно вернуть штаб.

– Хорошо, я согласен. У меня-то и выбора нет. Полегло моих ребят уже несколько десятков, не считая штабных офицеров, что на дежурстве были. Не бомбить же собственный штаб. Я рад, что ты вновь со мной, Тарасов.

Тарасов взял бинокль, и вместе с полковником и двумя солдатами заняли удобную позицию в одном из окопов – для наблюдения за недавно принадлежащим им штабом. Первые лучи солнца осветили туманный горизонт.

– Не понимаю, – сказал Тарасов.

– Что? – спросил полковник Дехтерев.

– Я не вижу немцев. Судя по тому, сколько они отбили атак, их должно быть не менее 30 человек, но…

– Что? Говори Тарасов. Есть идеи?

– Да. С юга надвигается небольшой туман, он уже покрыл часть строений штаба. Думаю, что через каких ни будь 30–40 минут туман увеличится, и мы сможем сделать вылазку к неприятелю.

– Это хорошо, – произнес Дехтерев.

Так и произошло. Через 50 минут, когда клубни тумана частично закрыли здания, майор вместе с полковником и еще шестью солдатами, под прикрытием белой полосы тумана, добрались до зданий штаба, а затем проникли через окно внутрь.

На полу лежало несколько трупов советских солдат. Немцев не было видно. Команда во главе с Тарасовым двигалась медленно, осматривая каждый угол помещений. Впереди, почти бесшумно шел Тарасов. В следующем помещении они обнаружили двух бездыханно лежащих на полу немецких солдат. Пройдя еще несколько комнат, они увидели аналогичную картину – трупы немецких солдат в камуфляжной форме.

– Без единого выстрела, – удивился Тарасов.

– Так это же здорово. Штаб наш, – сказал улыбаясь, полковник.

– Это странно, ты не находишь?

– Что странного? Мы ведь захватили наш штаб, – полковник снял каску. – Признаюсь, я рассчитывал на серьезное сопротивление фрицев. А тут лишь только трупы. Сами подохли.

– Тебе полковник, не кажется это странным? – сказал майор Тарасов. – Что или кто их убил? Их тела не пострадали от пуль, но они и не дышат.

– Мне все равно как, главное, что они мертвы, а штаб вернулся в наши руки. Готовь дырочку на мундире. За это тебе еще медаль дадут, – сказал полковник. – А на счет фрицев, пусть наши медики изучают, от чего эти фрицы умерли. Хоть отравились от яда, когда нас увидели. Хотя, конечно, язык бы нам не помешал. У них ведь рация была. Вот она, разбитая. – Он пнул ее ногой. – Наверняка своим сообщили о выполнении задания. Сволочи.

На рассвете в штаб прибыло несколько генералов. После осмотра штаба, было решено отправить несколько трупов немецких солдат в лабораторию научного института – для выявления причины их внезапной смерти. Через сутки профессор НИИ (научно исследовательский институт) вызвал к себе в кабинет Тарасова.

– Это вам поручено, отчет подготовить о смерти немцев? – спросил профессор.

– Да, это дело поручили мне, – ответил майор Тарасов.

– Мы провели ряд опытов и сделали вскрытие трупов. Я готов с вами поделиться результатами.

– Я вас внимательно слушаю.

– Первое, на что мы обратили свое внимание, так это лица трупов немецких солдат. Они были все с ужасающими выражениями лица, мимические мышцы свело сильной судорогой, как будто перед смертью они испытали какой-то ужас или боль. Их зрачки сильно расширены. По началу, мы подумали, что это действие какого-то парализующего и быстродействующего газа, но после ряда исследований их лёгких, а так же анализа крови, мы не обнаружили ни газа, ни каких-либо отравляющих средств. Ядов то же не было.

– От чего же тогда они умерли? – спросил Тарасов.

– Они умерли от внезапной остановки сердца. Удалось установить, что в их крови находилось много норадреналина. Его концентрация в крови превышала норму в 200 раз.

– То есть, профессор, они умерли от перевозбуждения? – спросил Тарасов.

– Я не уверен. Мы еще кое-что обнаружили. В крови мы нашли какой-то гормон, который нами не был идентифицирован. Полагаю, что он еще сделает открытие в науке. Его содержание в крови было так же велико. Однако установить, что это за гормон мы так и не смогли.

– Вы хотите сказать, что эти немцы приняли какой-то препарат, который воздействовал на них.

– Не совсем. Этот гормон не искусственного происхождения.

– Что это значит? Поясните.

– Это значит, что его синтезирует сам человек. Однако он нам не известен. Вот это-то и загадка. Не понятно, какая железа способна синтезировать и выделять его в кровь. Мы назвали этот гормон «Ф1». Нам удалось отделить часть этого вещества Ф1, только потому, что его было слишком много. Мы провели над ним несколько опытов на крысах.

– Интересно. И, что же?

– Это не просто интересно, это потрясающе. Так проработать в НИИ более 20 лет, и однажды приходит военный и дарит тебе открытие.

– Так… рассказывайте.