Гормон счастья

— Расскажите, Володя, — спокойно, даже без просительной интонации, произнесла я.

Глава 5

Корсаков перевел взгляд с меня на продолжающих что-то горячо обсуждать Лозовского и Дмитрия Филипповича. Олигарх говорил спокойно, а вот тарасовский губернатор то и дело выходил из себя, и его лицо искажали не очень любезные гримасы. А так как он чисто машинально старался говорить не очень громко, но одновременно вкладывал в свои слова всю снедающую его нервную энергию, то слова выскакивали из его рта крикливо, сдавленно, порой с каким-то полупридушенным свистящим шепотом.

Они явно обсуждали судьбу комбината «Диамант». Делили, так сказать, наследство Войнаровского.

Разговор начальства был куда насыщеннее и острее, чем та неторопливая, расслабленная беседа, что шла между мной и Корсаковым. Он, кажется, был не особо адекватен, проще говоря — со слегка замутненным восприятием окружающей среды. Я тоже через силу контролировала себя, противясь желанию полностью отдаться ощущению эйфорического счастья. Быть может, не стоило пить коктейль «Роман и Джульетта»? Но теперь, как говорится, жребий брошен.

Странные они получались, эти два паралельных разговора. Вспоминая впоследствии легкий треп между мной и Корсаковым, я подумала, что в тот момент в «коктейльной» комнате клуба «Ривароль» никогда бы не угадала того, что сулит нам будущее, хотя оно казалось вполне предсказуемым. Не угадала бы и того, что энергичный, деловой, достаточно важный для судьбы большой отрасли российской промышленности разговор между двумя губернаторами может оказаться в результате значительно менее значимым, чем наше с Корсаковым расслабленное сидение друг напротив друга.

Владимир придвинулся ко мне чуть ближе и негромко заговорил:

— У меня в жизни было только два настоящих друга, и обоих звали Романами. Странно, правда?

Странно? Да — странно. Я первый раз в жизни видела Корсакова и первый раз слышала его глуховатый, мерный голос, который в другой момент мог бы показаться удручающе однообразным и бедным интонациями. В другой момент, — но не сейчас. Меня словно втянуло в водоворот.

— Первый друг по имени Роман… наверняка умер. Второй… второй тоже умер, хотя сам того не сознает. Вот он сидит сейчас, говорит о миллионах и миллиардах долларов и прекрасно понимает, что ему вовсе не нужно заботиться о своей душе.

Странный телохранитель. Нормальный секьюрити заботится о теле своего босса, о сохранности его бренной оболочки, а этот — о душе.

— Я думаю, Юля, вы не очень удивитесь, если я буду рассказывать вам странные истории, — продолжал он, — просто наши боссы будут беседовать еще минимум час, и нам нужно как-то скоротать время. Так?

— Так, — машинально согласилась я. Мозг уже немного отошел от первоначального, просто-таки фонтанирующего действия коктейля, и в голове лихорадочно проворачивались спутанные мысли. Одна из них о том, что в последние два дня вокруг меня слишком много происходит немотивированных странностей. Так что рассказы Корсакова тоже можно проглотить. На правах очередной странности.

— Так вот, — говорил Владимир, потягивая через трубочку коктейль, отчего глаза его все более оживлялись и из тускло-серых грозили превратиться в ярко-синие, — дело было лет пятнадцать тому назад. Роман любил одну девушку. Нет надобности говорить, что ее звали Юля. Так же, как и вас. Девушка относилась к нему хорошо. Нет, что я говорю — они любили друг друга. Но все дело в том, что девушка была из богатой и влиятельной семьи, а Роман… да что там говорить, Рома Иванов тоже был из богатой и влиятельной семьи. Этакие российские Монтекки и Капулетти. Отцом Юли был… в некотором роде князь. Партийный бонза. У Романа отца не было, а был отчим — производственник. Тоже не слабый. И они друг с другом, мягко говоря, были в натянутых отношениях.

— Как у Шекспира прямо.

— Я и говорю — современная сказка. И вот однажды я и Роман шли по делам и встретили брата Юли. А товарищи у него были еще те — блатные все, половина — после тюрьмы. И он с помощью отца устраивал их на работу… в милицию, в прокуратуру…

— А дальше все по Шекспиру?