Горная весна

— Да, сэр. Во времена Масарика Крыж был учителем немецкого, французского и русского языков. Теперь он продает книги в магазине Укркультторга, а также известен как мастер-любитель, резчик по дереву.

— Помню, помню! Знаю «Креста» лет двадцать, с тех пор когда я еще был адъютантом военного атташе при правительстве Масарика. Между прочим, и свою кличку он получил лично от меня.

Джон Файн понял «Бизона» по-своему и угодливо подсказал:

— «Крест» — отличная замена Дзюбы. Сделаем его резидентом. Дадим ему…

«Бизон» пренебрежительно махнул на Файна рукой:

— Ваши люди сейчас не котируются. Я пошлю в Явор людей из своего резерва. Националистов-боевиков. Уроженцев Закарпатья. Ближайших соратников Бандеры. Помните Дубашевича и Хорунжего?

— Как же, отлично помню! Парни — первый сорт! Как они пойдут, по земле или по воздуху? Через меня или…

«Бизон» снова перебил Файна:

— Это уже не ваше дело, майор. Вам осталось сейчас только раздумывать над тем, что произошло в Яворе. На большее вы не имеете права. Смотрите сюда!

«Бизон» придвинул к себе легкий, на роликах столик с крупномасштабной картой Яворского района, стопкой чистых листов бумаги и мраморным стаканом, полным цветных, остро отточенных карандашей.

— В ночь на четвертое апреля Кларк должен был перебраться через границу верхом на проводнике Грабе, не оставив на пограничной земле своего следа. Так? — спросил «Бизон».

— Да, сэр.

— Как по-вашему, удалось это Кларку?

— Разумеется. Мой человек наблюдал за переправой, Дублеры, перешедшие границу в ту же ночь, надолго отвлекли внимание пограничников от Кларка, прикрыли его на добрых три часа. За это время он успел выбраться на шоссе, где его ждала…

«Бизон» остановил Файна.

— Вы неисправимый оптимист. Почему вы так уверены, что Кларк не оставил на пограничной земле следов?

— Это же было его главной задачей. Когда мы с Кларком вырабатывали план перехода границы, мы оба считали, что успех будет обеспечен лишь в том случае, если Кларк не оставит своих следов ни на служебной полосе, ни на виноградниках. Нам важно было внушить пограничникам, что границу перешел один Граб и что его как важную персону прикрыли с фланга. И пограничники наверняка преследовали Граба как главного нарушителя, Они его, разумеется, схватили, но… он оказался мертв.

— План правильный. Я его знаю во всех деталях, А как он осуществился? Допустим, что Кларк перешел границу благополучно. На шоссе его и Граба поджидал грузовик Скибана. Так?

Файн кивнул головой.

— Сколько времени машина стояла на дороге? Вероятно, не менее двух часов, если не больше. Значит, на нее могли обратить внимание все, кто проезжал и проходил по этой дороге от восьми до десяти вечера: пастуха колхозники, путевой обходчик, живущий вот в этой будке, пограничный наряд, несущий службу в тылу заставы, так? Конечно, так. Дальше. Кларк, явившись к этой героине с Золотой Звездой, недостаточно искусно разыграл роль влюбленного демобилизованного старшины Ивана Белограя. Дальше. Он мог внушить подозрение крупным выигрышем по прошлогодней облигации и приобретением автомобиля. Дальше. Он мог быть предан своим проводником Грабом, уличен как подставное лицо кем-нибудь из тех, что лично знал Ивана Белограя. И, наконец, советская разведка могла опознать в Иване Белограе того младшего клерка, который служил в период войны в посольстве. Как видите, Файн, уязвимых мест в вашем «прекрасном» плане больше чем достаточно. «Колумбус» провалился, в этом не может быть никаких сомнений. Кстати, как вы думаете, хватило у него воли раздавить ампулу?

Файн пожал плечами:

— Сэр, мне не хочется даже думать о противном. Я уверен…

— Грош цена вашей уверенности после такого провала! — «Бизон» смерил своего собеседника с ног до головы презрительным взглядом. — Вы хоть понимаете, как низко теперь упали ваши резидентские акции?

Файн опустил голову.

— Да, сэр, — наконец сказал он.

— Нет, не понимаете. Ваши акции упали так низко, что они уже вообще не котируются. — «Бизон» встал, взял щипцы и начал подкладывать в камни сухие, звонкие чурки. Атласная кора березы вспыхнула ярким пламенем.

Файн в это время думал: «Все кончено, пропал».

— Вы не поедете больше в Будапешт, — сказал «Бизон», возвратясь в свое кресло. — Вы скомпрометировали себя и как резидент потеряли для нас всякую ценность.

Притворяться дальше было бесполезно. Файн гордо вскинул подбородок, надменно спросил:

— Это ваше самоличное решение?

«Бизон» понял, за что цеплялся утопающий Файн, и насмешливо подхватил:

— Да, это мое решение. И оно уже утверждено там, наверху. Так что, дорогой майор, вам надеяться не на что. Ваши влиятельные друзья из главного штаба на этот раз оказались бессильными.