Горная весна

Оформив, как положено, дело Кларка для передачи его в военный трибунал, полковник Шатров апрельским рассветом вылетел в Закарпатье. Через пять часов самолет приземлился на западной окраине Ужгорода, на аэродроме, расположенном у самой чехословацкой границы, на правом берегу реки Уж. Было жаркое, по-настоящему весеннее утро. Плоские берега каменистого Ужа ярко зеленели первой травой. Вершина горы, покрытая лесом,, поднималась к небу гигантским изумрудным шатром. Цвели сады. На той, зарубежной, стороне были в разгаре полевые работы. Крестьяне в черных жилетках поверх белых рубах и в стареньких шляпах пахали, боронили, и сжигали кукурузные будылья и корни подсолнухов. На аэродроме полковника встретил Зубавин. Майор был одет по-весеннему: светлый габардиновый китель, фуражка, брюки навыпуск. И лицо его тоже было весеннее: загорелое, обветренное.

- О, да у вас весна в разгаре! А у нас еще снежок и морозец! - веселым певучим баском проговорил полковник как бы в оправдание того, что на его плечах была шинель.

Он разделся, перекинул шинель на руку и направился вслед за майором к машине.

- Прошу! - Зубавин распахнул правую переднюю дверцу «Победы».

- Вы без шофера?

- Как видите, товарищ полковник.

- Что, заболел?

- Да нет, просто так, люблю..,

- Любите встречать начальство без свидетелей? - подхватил Шатров и улыбнулся.

- Да.

Зубавин расположился за рулем. Он завел мотор, выжал сцепление, включил рычаг передачи и внимательно, очень внимательно посмотрел на гостя.

- Куда прикажете, товарищ полковник: в областное управление или к нам, в Явор?

Шатров медлил с ответом. Чуть сощурившись, сдержанно усмехаясь, он молча разглядывал Зубавина; Светлорусые мягкие волосы майора выбивались из-под фуражки. Выражение его лица было озабоченным.

- Чем вы так взволнованы, товарищ майор?

- Я? Взволнован?

Зубавин засмеялся.

- От вас, видно, не скроешься, товарищ полковник. Да, признаюсь, ваш неожиданный приезд взволновал меня. Вы, конечно, по делу «Колумбуса»?

Шатров кивнул головой, и по его широкому, скуластому, с высоким лбом лицу резво и весело побежали лукавые и добрые морщинки.

По возрасту полковник годился Евгению Зубавину в отцы. Он действительно был отцом трех взрослых, давно женатых сыновей и дедом десяти внучат - мальчиков и девочек. В органах государственной безопасности Шатров начал работать еще в то время, когда босоногий веснушчатый Женька Зубавин гонял голубей. Зубавин тогда не думал и не гадал, как сложится его жизненная судьба, а Шатров уже обеими ногами твердо стоял на большой столбовой дороге жизни и хорошо знал, что и как ему надлежало делать.

Никита Самойлович Шатров, потомственный шахтер родившийся и выросший на горловской шахте «Кочегарка», саночник и коногон, крепильщик и забойщик, имея от роду неполных двадцать лет, по партийной мобилизации в первые же месяцы советской власти был послан на борьбу с контрреволюцией. Он переступил порог ЧК, не зная, как надо бороться с врагами победившей, но еще не окрепшей революции. Однако в его сердце было то, чем не могли похвастаться самые изощренные, хорошо обученные воротилы буржуазных разведок, - богатырская сила завоевавшего свободу рабочего человека, великая вера в правоту дела, за которое, не щадя жизни, боролся раскрепощенный народ, ясность благородной цели и главное - любовь к таким же, как он, простым труженикам. Он чувствовал себя хозяином новой, единственно справедливой жизни. И это чувство на первых порах было его главным оружием. Опыт разведчика накапливался постепенно, в процессе борьбы агентуры контрреволюционной националистической Центральной рады, против белогвардейских лазутчиков, банд генерала Каледина, против вторгшихся на Украину полчищ кайзеровских оккупантов.

После открытой военной интервенции, закончившейся поражением, враги начали тайную атаку на молодое государство рабочих и крестьян. Чуть ли не все разведки мира засылали своих агентов в Донбасс, пытаясь разведать, как и где восстанавливаются и реконструируются заводы, какие шахты добывают уголь и какие еще строятся, какую сталь выплавляют мартеновские печи и куда она идет, Шатров искал и находил врагов - то под личиной иностранных инженеров, то среди немецких колонистов, то «бежавших от безработицы» эмигрантов. Разоблачал он и кулаков, подделавшихся под рабочих. Доля его труда была и в раскрытии вредительской «Промпартии», продавшейся иностранным державам, и в десятках и сотнях дел меньшего масштаба. На своем веку Шатров повидал много человеконенавистников всех мастей, изменников Родины; Много раз заглядывал он в самые темные глубины их грязных, подлых, коварных душонок. И все же его глаза оставались всегда чистыми, а сердце светлым, умеющим любить, верить и надеяться. Всю свою энергию, весь свой ум он направлял на то, чтобы во-время и без ущерба для государства пресечь тайную деятельность врагов народа. И всегда он помнил, чувствовал, сознавал, что работает на тяжелом, но благородном участке строительства новой жизни, является рядовым пролетарской армии, призванной утвердить на земле истинно человеческие отношения.