Горничная

К счастью, правила этикета на такой случай мне были известны. Когда кто-то говорит тебе комплимент, за него полагается поблагодарить. И когда для тебя делают доброе дело – пусть даже ты о нем не просил – тоже.

– Я очень признательна вам за вашу доброту, – сказала я.

– Пожалуйста, – ответила Жизель. – Вот, возьми, – сказала она, беря со столика песочные часы. – Это подарок. От меня тебе, Молли.

Она вложила часы мне в руки. Это был первый подарок, который я получила после смерти бабушки. И я даже не могла вспомнить, когда в последний раз кто-то, кроме бабушки, что-то мне дарил.

– Они очень мне нравятся, – сказала я.

И это была правда. Для меня это было что-то неизмеримо более ценное, чем любой макияж. Я не могла поверить, что эта прекрасная вещь теперь моя, что я отныне и впредь могу любоваться ею и натирать до блеска, когда захочу. В этих часах был заключен песок из далекого экзотического места, которое я никогда не увижу. И это был великодушный дар от друга.

– Я буду хранить их здесь, в моем шкафчике, на тот случай, если вы захотите забрать их обратно, – сказала я. Но правда заключалась в том, что, как бы сильно мне ни нравились эти часы, я не могла принести их домой. Я хотела, чтобы там были только бабушкины вещи. – Правда, Жизель, они очень мне нравятся. Я буду любоваться ими каждый день.

– Кого ты пытаешься обмануть? Ты и так любуешься ими каждый день.

Я улыбнулась.

– Да, пожалуй, вы правы. Могу я дать вам один совет? – Она положила руку на бедро, глядя, как я привожу в порядок ее косметичку и протираю туалетный столик. – Возможно, вам стоит подумать о том, чтобы уйти от мистера Блэка. Он вас обижает. Без него вам будет лучше.

– Все совсем не так просто, – ответила Жизель. – Но время на моей стороне, мисс Молли. Время лечит любые раны, так говорят.

Она была права. По мере того, как проходит время, ты обнаруживаешь, что твоя рана болит уже не так сильно, как раньше, и это всегда оказывается для тебя неожиданностью – тебе становится немного легче, и в то же самое время ты все равно тоскуешь по прошлому.

Не успела эта мысль промелькнуть у меня в голове, как я спохватилась, что совершенно утратила счет времени. Я проверила свой телефон – 1:03. Мой обеденный перерыв закончился несколько минут назад!

– Мне нужно идти, Жизель. Моя начальница, Шерил, будет очень недовольна моей нерасторопностью.

– О, эта… Вчера она тут что-то вынюхивала. Вошла и спросила, довольны ли мы уборкой. Я ей ответила: «У меня самая лучшая в мире горничная. С чего бы мне быть недовольной?» А она сделала морду кирпичом и говорит: «Давайте лучше я буду у вас убирать. Молли мне даже в подметки не годится. Я ее начальница». А я ей такая: «Не-а». Вытащила из кошелька десятку и дала ей. «Мне не нужен никто другой, кроме Молли, спасибо большое», – говорю. Тогда она ушла. Та еще штучка, конечно. Вот же сучья натура, а? И еще большой вопрос, не оскорбительно ли для сук такое сравнение, если ты понимаешь, о чем я.

Бабушка учила меня не употреблять бранные слова, и я редко это делаю. Но в данном случае выражение, которое использовала Жизель, было более чем уместным. Я против воли заулыбалась.

– Молли? Молли?

Это была детектив Старк.

– Прошу прощения, – произнесла я. – Вы не могли бы повторить ваш вопрос?

– Я спросила, хорошо ли вы знали Жизель Блэк. Доводилось ли вам общаться с ней? Вступать в разговор? Она никогда не говорила вам про мистера Блэка ничего, что показалось вам странным? Не упоминала ничего такого, что могло бы помочь нашему расследования?

– Расследованию?

– Как я уже упоминала, мистер Блэк, вероятнее всего, скончался от естественных причин, но я обязана исключить другие возможные варианты. Поэтому я и разговариваю сегодня с вами. – Детектив утирает лоб ладонью. – Так что повторю свой вопрос: Жизель Блэк когда-нибудь заводила с вами какие-нибудь разговоры?

– Детектив, – говорю я, – я горничная в отеле. Кому может прийти в голову завести со мной разговор?

Она обдумывает мои слова, потом кивает. Мой ответ полностью ее удовлетворил.

– Спасибо, Молли, – говорит она. – Я знаю, у вас сегодня выдался нелегкий день. Позвольте мне отвезти вас домой.

И она меня отвезла.

Глава 5

Повернув ключ, я открываю дверь в свою квартиру. Я переступаю через порог и закрываю за собой дверь, задвигаю засов. Дом, милый дом.

Я смотрю на подушку, лежащую на старинном бабушкином кресле у двери. Она вышила на ней гарусом молитву о безмятежности: «Господи, даруй мне безмятежность, чтобы принять то, что я не могу изменить, мужество изменить то, что могу, и мудрость, чтобы отличить одно от другого».

Я вытаскиваю из кармана брюк телефон и кладу его на кресло. Потом расшнуровываю ботинки и протираю подошвы влажной тряпочкой, прежде чем убрать их в шкаф.

– Бабушка, я дома! – кричу я.

Ее нет уже девять месяцев, но не поздороваться с ней, приходя домой, до сих пор кажется мне неправильным. В особенности сегодня.