Горничная для депутата

Несмотря на то, что половину дня провела в разъездах и беседах, нужных и ненужных, важных и неважных, Кира благополучно справилась со всей вверенной ей работой и даже помогла Лилии Петровне накрыть стол к ужину.

Похвалы от домработницы она не дождалась, но даже удовлетворительное посапывание и молчание той сочла за хороший признак.

– У Максима Андреевича сегодня гости? – удивилась Кира, когда стол накрыли на четыре персоны.

– Ну можно и так сказать, – хмыкнула Лилия Петровна. – Вместе с хозяином и Полькой будут ужинать твоя новая знакомая и Витька.

– А Витька это кто? – не сдержала любопытства Кира.

Она уже поняла, что под знакомой домработница имела в виду Маркушину. И немало насмешило ее то, как Лилия Петровна называет девушку Сафронова. Полька… И с таким одинаковым выражением лица всегда, словно говорит не о человеке, а о кукле.

– Да помощник же его, правая рука, – недоуменно посмотрела на нее женщина. – Виктор Бурмин! Витька, то есть.

– А вам он не нравится? – вспомнила Кира шустрого молодого человека, которого видела пару раз.

– С чего ты взяла? – с возмущением взглянула на нее Лилия Петровна. – Парень он неплохой и соображает быстро. Максим Андреевич им доволен, а значит, и мы тоже. Кто мы такие, чтобы кто-то нам нравился, а кто-то нет? – фыркнула она.

И тем не менее, себя она считает вправе недолюбливать людей, даже тех, кого ценит Сафронов, – отметила про себя Кира. Ну да ладно, такой уж характер у этой женщины.

Больше она предпочла не задавать вопросов, а то домработница и так косилась на нее подозрительно. Еще подумает, что Кира шпионит в этом доме. У самой девушки эта мысль вызвала улыбку.

– Вот что, дорогуша! Иди-ка ты к себе, – нахмурившись посмотрела на нее Лилия Петровна, когда сервировка стола подошла к концу. – Работу свою ты выполнила, а на стол подавать буду сама. Выглядишь, мягко говоря, не очень, – цокнула она языком.

От того, как это было преподнесено, Киру покоробило, конечно же. Но сам факт, что на сегодня может быть свободна, очень обрадовал. Она на самом деле даже не устала, а умоталась сегодня. Ноги уже еле держали. И меньше всего она хотела прислуживать за столом хозяину дома и его гостям. А потому, сдержанно поблагодарив домработницу, Кира с тихой радостью удалилась в свою комнату.

К вечеру ветер стих, и погода установилась на удивление спокойной. Даже подозрительно тихо было кругом, как будто затишье перед бурей.

Кира открыла окно в своей комнате и вдыхала вечернюю свежесть полной грудью, сидя за ноутбуком прямо на кровати.

Раньше, когда жила с родителями, она очень любила такие вечера, когда можно заниматься ничегонеделаньем с чистой совестью. Потом почти каждый вечер они встречались с Володей, и тогда она думала, что лучше него нет мужчины в мире. А за то короткое время, когда была замужем, подобные тихие вечера почти не выпадали. У Володи все было регламентировано и расписано чуть ли не до секунды. В одно и то же время он возвращался с работы. Ужин уже должен был быть подогрет, и как только муж входил в квартиру, Кира подавала горячее на стол…

Нет! Нет, нет и нет! Она отказывается вспоминать того, кто стал самым большим разочарованием в ее жизни! И не будет она думать о том, что возможно своим заявлением могла подпортить ему репутацию. Как говорится, за что боролся, на то и напоролся. И жертвой была она, а не ее бывший муж.

Кира откинулась на подушку и подумала, что нужно отпроситься на завтра у Сафронова, чтобы успеть подать документы на развод. Ни единого лишнего дня она больше не хотела оставаться женой этого человека, пусть даже и только по документам. Лишь когда получит свидетельство о разводе на руки, сможет вздохнуть спокойно. И тогда решит, как жить дальше.

И как же хорошо, что у них нет детей, – с горькой иронией размышляла Кира. Сейчас их развести должны быстро и даже в одностороннем порядке. А были бы дети, все могло бы затянуться.

Вспомнился один разговор, хоть Кира этого и не хотела.

– Володь, а ты хочешь детей?

Она не заводила с ним подобные разговоры до свадьбы, хоть часто мечтала, как они будут жить вместе, как по квартире будут бегать их дети. Кира очень хотела родить Володе ребенка, потому и рискнула спросить об этом.

– Каждый мужчина должен построить дом, посадить дерево и вырастить сына. Но всему свое время. Наше время еще не пришло. Вот поживем пару лет для себя, а потом уже подумаем о детях, – строго ответил ей тогда муж. И больше Кира эту тему не поднимала, хоть осадок в душе и остался.

Сейчас, предаваясь непрошенным воспоминаниям, она понимала – ее муж любил пафос буквально во всем. Особенно любил выражаться высокопарно, что частенько резало слух, как расстроенный музыкальный инструмент. Вот и та его поговорка о дереве, доме и сыне… А если бы у них родилась девочка, гипотетически, конечно? Ее бы Володя не считал своим ребенком, а себя – настоящим мужчиной?

Кира вскочила с кровати, разозлившись на себя окончательно. Правильно говорят, что самые нежеланные мысли обычно бывают очень навязчивыми. Она не хотела думать о муже, но не так-то просто было прекратить это.