Горничная революции

После возвращения семьи жизнь Четвертой стала намного тяжелее. Загруженность была максимальная: работы прибавилось вдвое, если не втрое, даже свободной минуты на отдых практически не было. И, несмотря на все наставления и попытки следовать правилам, неудачи преследовали ее одна за другой.

Четвертая часто все роняла, теряла вещи, путала инструкции. Однажды она разлила целую кастрюлю супа на Мисс Трэнт, из-за чего вся прислуга осталась без обеда, а Четвертая без ног и рук, так как весь оставшийся день намывала полы, ползая на коленях.

Шестьдесят шестая не теряла возможности упрекнуть Четвертую за каждую ее ошибку, даже за самую малейшую. Временами старшая горничная была весьма снисходительной, но это было больше исключением из правил, нежели самим правилом. Четвертая терялась в догадках, чем обусловлено такое отношение к ней, но любая попытка поговорить об этом заканчивалась криками и ором. Этот раз тоже не стал исключением:

— Я? Плохо к тебе отношусь? Какая же ты неблагодарная! Я тебе помочь пытаюсь, а ты набрасываешься на меня с обвинениями! Прочь! — крикнула Шестьдесят шестая и захлопнула за собой дверь.

Девушка думала, что за все время работы в особняке она смогла отрастить броню от жестокости Шестьдесят шестой, но каждый подобный случай лишь добавлял масла в огонь. Рано или поздно котел Четвертой окончательно вскипит и она взорвется.

В один из дней, когда Четвертая в очередной раз уронила корзину с бельем, она вновь получила в свой адрес пару грубых слов от старшей горничной. Внезапно к ней подошел Генри Лоуэлл и щелкнул Шестьдесят шестую по голове.

— Ну и чего ты разоралась, красноволосая? Не все проблемы решаются кнутом, — мужчина закурил сигарету, бросил ее на пол и придавил сапогом. — На, вот, приберись-ка лучше тут, пока Карга не увидела.

Неожиданное вмешательство Лоуэлла удивило Четвертую, а то, как он поступил с Шестьдесят шестой, ее очень обрадовало. Но она не подала виду и бросилась собирать белье обратно в корзину. Рядом сел Генри и начал помогать. Четвертая быстро взглянула на него и снова сосредоточилась на белье. Лоуэлл это заметил.

— Не бойся ошибаться, девочка. Все приходит с опытом. А с этой нахалкой я разберусь, — он скосил брови и приподнял уголки рта. Четвертая кивнула, но ничего не сказала.

Когда корзина заполнилась, а Шестьдесят шестая убрала окурок, Генри встал и стремительно зашагал на улицу, позвав за собой старшую горничную. Та лишь тихонько выругалась и смиренно отправилась за ним. Четвертая осталась наедине с корзиной, от которой теперь пахло табачным дымом.

— Опять все перестирывать… — вздохнула девушка.

Несколько часов спустя наступило время обеда в особняке Уинтерсов. Семья собралась в роскошной столовой, где они уселись за длинным столом, уставленным серебряными приборами и звонкими хрустальными бокалами. Прислуга сновала между столовой и кухней, подавая блюда и напитки, и одну лишь Четвертую не пускали к семье. Она помогала на кухне и время от времени приносила подносы к столовой, чтобы Шестьдесят шестая заносила их внутрь.

Пришла очередь первого блюда. Кто-то из семьи ел быстрее, кто-то медленнее остальных, поэтому каждый следующий поднос с едой приносили в разное время, почти сразу, как чья-то тарелка становилась пустой. Однако первое блюдо всегда доставляли одновременно для всех, ибо существовало негласное правило начинать трапезу всем вместе. Главная сложность заключалась в том, что кухонный лифт, на котором доставляли блюда на другие этажи, вмещал в себе максимум два подноса (хотя он и предназначен лишь для одного). Соответственно, чтобы успеть подать еду в одно время, третий поднос приходилось нести самостоятельно. Конечно же, данная участь упала на плечи Четвертой.

Девушка крепко схватилась за ручки серебряного подноса и аккуратно понесла его наверх. Оказавшись у столовой, она заметила, что дверь была приоткрыта, так как Шестьдесят шестая и Лили вышли забирать подносы с лифта. Четвертая хотела оставить блюдо на столике рядом с дверью и, когда она начала его опускать, девушка услышала недовольные голоса Виктории и ее отца — Джеффри Уинтерса.

— Дорогая, надеюсь, ты ознакомилась с тем списком кандидатов, который я передал тебе ранее.

— Я не хочу замуж, отец, — ответила Виктория, ее голос был полон гнева и отчаяния. — Я устала повторять тебе одно и то же каждый день. Я не кукла, которую можно выгодно выдать замуж!

— Сезон скоро начнется. Тебе в любом случае придется сделать выбор. Не ты, так я это сделаю! — зарычал Джеффри и ударил кулаком по столу.

— Я не изменю свое решение. Никогда! — воскликнула Виктория. Она скрестила руки на груди и отвернулась в сторону окна.

— Никогда не говори никогда. Жизнь слишком изменчива для таких громких слов.

Четвертая подсознательно шагнула в сторону приоткрытой двери, но сзади ее окликнула Шестьдесят шестая:

— Ты ничего не перепутала?

Четвертая обернулась и как ни в чем не бывало протянула поднос вперед.

— Вот, я принесла суп.

Шестьдесят шестая хотела что-то сказать, но Лили ее опередила.