Горничная с секретом

С листьев капусты в дико дорогих специях бессмысленно таращили глаза рыбьи головы, все в липкой требухе и чешуе. В помойке же среди овощных очистков сиротливо покоились любовно и на совесть вычищенные мной розовые тушки...

- Я исправлю! Искуплю. Кухню выдраю, хотите? Котлы песком начищу.

- Куда ты денешься! - сотрясая мясистыми кулаками, прогудела «тётка». - У-у-у!! Отродье!

.К тому времени, как меня выпустили из кастрюльно-котлового рабства, сопровождающегося неустанной работой над моей самооценкой, сочный розовый диск солнца успел подобраться к кромке леса на горизонте. Направляясь в свою комнату, я с трудом ноги волокла.

По случаю нашего приезда у меня сегодня пока ещё выходной, который я так бездарно потратила.

Ну ничего, сейчас прилягу, вытяну ноги. и через час буду как новенькая!

Мои, должно быть, заждались.

Хорошо, кстати, что настоящая Марыська не объявилась с грибочками, за которыми была послана. Впрочем, ретировалась я с замковой кухни очень вовремя.

Навстречу вповалочку и прикрывая зевающий рот ладонью, шкандыбала племяшка главной стряпухи. Вид у Марыськи был до того свежий и даже цветущий, что я с трудом подавила порыв треснуть её по шее.

Но до комнаты, которую делила ещё с пятью девушками-горничными, дойти так и не довелось.

- Эй, новенькая, как тебя, Йенни! - окликнула старшая горничная -женщина с цепким взглядом по имени Ани. Низенькая, сухенькая, с приплюснутым носом, что делало её похожей на деловитую уточку.

Не успела я опомниться, как в руки мне плюхнули стопку выглаженного и тяжелого, зараза, как жирная нерпа, постельного.

- Ну-ка, перестели в хозяйских спальнях! Лорду - чёрное, миледи - розовое! А потом бегом к прачкам, они не справляются, скатерти ещё отгладить нужно! Да хорошенько гладь, поняла? Сама проверю! Знаю, знаю, у миледи всем вам как у Заступницы за пазухой живётся! Не хозяйка, ангел небесный. А только у нас в Драконьем Гнезде бездельников не терпят. Ты ещё здесь? А ну, брысь! Одна нога здесь, другая там!

Ничего не поделаешь, пришлось разворачиваться в десяти шагах от заветной трёхъярусной кровати, где мне милостиво выделили верхнее ложе и тащить своё словно через мясорубку пропущенное тельце в хозяйские спальни.

Одно радовало: как представлю выражение лица Дианы, когда та увидит, что её почтили колером взбесившегося поросёнка, даже несмотря на усталость смех разбирал. Не завидую я этой Ани. А нечего распоряжаться слугами леди Ди, как собственными, вот!

Меня леди совсем не для того нанимала...

Впрочем, нанимала-то как раз для того, чтобы обследовать все уголки Замка-на-Горе. Там, где пребывание самой леди натолкнёт на ненужные нам подозрения, никто не удивится девчонке-служанке, - так что на Ани я рассердилась больше из вредности. Ну и от усталости ещё. «Тётка-то» племяшку-сиротинушку отлюбила со всей простонародной беспристрастностью - и в хвост и в гриву!

Кто-то спросит, как я дошла до жизни такой, чтоб по чужим замкам в амплуа прекрасной леди, горничной и стряпухи шариться...

О, это долгая история!..

Глава 3

за одиннадцать лет до основных событий

Я сидела в дорожной пыли и растерянно тёрла кулачками глаза. Затем принялась вертеть головой. Прямо за мной высились скалы, в просвет между ними виднелась водная гладь. Графитного цвета воды сливались с небом. Небо тоже было серым, в низких волглых облаках. Неприятное, неправильное небо. Если бы меня спросили в тот момент, а какое небо правильное - я бы не ответила. Но то, что видела, точно знала - было неправильным.

Впереди простиралась низина. Там ютились домики с остроконечными крышами. За поселением, и, пожалуй, даже, за небольшим городком, тянулась изумрудная кромка леса.

Откуда-то я знала, что мне туда, вниз. к людям.

.Как ни пыталась вспомнить после, кто я, как оказалась на обочине извилистой горной дороги, - тщетно. Ничего не выходило. Так уж вышло, что первые мои детские воспоминания - это дорожная пыль, рваный солёный ветер, непривычная твёрдость почвы.

И ощущение утраты чего-то важного, чего-то родного... понятного и очень, очень красивого.

- Па-а-аберегись!! - прогремело сверху и возница в несущейся что есть мочи двухколёсной колеснице, сердито щёлкнул кнутом у меня над головой.

Следом мчалось ещё несколько колесниц. Запряжённые белоснежными лошадьми, с возницами в красных мундирах, стоящими на ногах, они подымали столько пыли, что я закашлялась.

- А ну, брысь с дороги, побирушка! - прогудел усатый возница и попытался огреть меня кнутом.

Чудом увернувшись от удара, я шарахнулась назад, и, не удержав равновесия, кувыркнулась через голову. На этом падение не закончилось: кувыркаясь и отбивая бока о кочки, я скатилась в глубокий овраг с едкой зелёной грязью на дне. Бегло осмотрела своё розовое платье и тонкий платок на плечах, недоумевая, почему меня обозвали побирушкой. Хотя там было столько пыли, что вряд ли возница разглядел мой наряд... Впрочем, когда я выбралась из оврага, платье было уже так измято и измазано, а в рукаве и подоле появились прорехи, что теперь меня можно было звать побирушкой, имея на то все основания.