Горнист первой базы

К вечеру демонстрация закончилась, и мы сложили плакаты и лозунги, свернули знамёна, отнесли их в школу. Я уже собралась идти домой, как вдруг заметила, что Петя куда-то исчез. Заглянула в учительскую. Там его не было. Зашла в географический кабинет — и там его не нашла. Не было его ни в спортзале, ни в пионерской комнате. Может быть, он в нашей группе? Да, он был там. Один! Стоял спиной ко мне посредине комнаты, опустив голову. Я хотела крикнуть: «Петя, что ты здесь делаешь?» — но застыла с открытым ртом. Петя вытащил из кармана кошелёк, раскрыл его и вынул трехрублёвую бумажку. Потом медленно подошёл к ящику, постоял несколько секунд в раздумье и опустил в узкую щёлочку ящика три рубля. А я, сама не знаю почему, не позвала Петю, а тихо на цыпочках вышла из группы и бегом бросилась домой.

— Ну вот, — сказала я сама себе. — Ну вот и пропала наша лодка.

И мне захотелось плакать. Но совсем не из-за того, что погибла наша мечта и не будем мы теперь плавать по морям и океанам, а отчего-то другого, непонятного и хорошего…

Ребята-октябрята

На заседание совета отряда пришла учительница второй группы Елена Константиновна.

— Ребята! — сказала она. — Мы организовали три октябрятских звёздочки. Нам нужен вожатый. Выделите, пожалуйста, хорошего пионера…

Мы задумались.

— Желательно, чтобы он умел петь и играть на каком-нибудь музыкальном инструменте, — продолжала Елена Константиновна. — И вообще, чтобы он был весёлым человеком.

— У нас есть такой, — нерешительно проговорил Дима. — Очень весёлый человек… На всех инструментах играет — на бутылке, свистульке, гребешке, в общем, на чём хотите…

Мы, члены совета, сразу поняли, кого имеет в виду наш председатель, и недоумевающе переглянулись.

— Кто же это? — спросила Елена Константиновна.

— Черепанов Владимир.

У Елены Константиновны сделалось испуганное лицо.

— Это Вовка, что ли? Тот, которого вы называете Черепком? Тот, который на руках ходит, учителям грубит и вообще самый недисциплинированный ученик?.. Да ты что, Дима, смеёшься?..

— Нет. Я вполне серьёзно. Я считаю, что, если мы дадим ему эту почётную нагрузку, он исправится.

— Что ж, возможно. Раз вы так считаете…

Елена Константиновна не ожидала, что дело примет такой оборот.

На другой день октябрята, не дождавшись, когда вожатый придёт к ним, сами прибежали в нашу группу после первого урока.

Вовка в это время ползал на четвереньках под партами. За ним с веником в руках гонялась дежурная по классу. Из-под парт доносился то собачий лай, то мяуканье. Октябрята с интересом наблюдали за этой сценой.

Наконец, Вовка, весь взъерошенный и растрёпанный, вылез.

— Это… Это ваш вожатый, ребята-октябрята, — отрекомендовала я и отошла в сторонку.

Ничуть не смутившись, Вовка поздоровался с каждым из октябрят за руку и сказал:

— Да, я ваш вожатый. Я вас буду воспитывать. И вы должны меня слушаться. Ясно? Иди сюда! — подозвал он мальчика Сашу. — Скажи, почему так гладко, а так нет? — И он провёл ладонью по его лицу от лба до подбородка и в обратном направлении.

Это была старая и не очень умная шутка, но Саша всё же вежливо улыбнулся и сказал:

— Не знаю.

— Тогда, может быть, дать вам, ребятушки, «солдатского хлеба»?

Это была ещё более старая и ещё более глупая шутка.

— Не надо! Не надо! — закричали октябрята и бросились наутёк.

— Это безобразие! — возмутилась я. — Разве мы для этого тебя назначили вожатым?

— Не вмешивайся, пожалуйста, — сказал Черепок. — Дети должны знать, что я не считаю себя вождём, я человек скромный, одним словом, «свой в доску», и вообще, это мой метод. Дальше всё пойдёт как по маслу.

И пошло как по маслу.

На другой день Черепок ушёл с последнего урока.

— Пойду организовывать младенцев, — сказал он старосте Вере.

Но не успел прозвенеть звонок с урока, как в класс к нам ворвались октябрята. И все вместе затараторили:

— Где наш вожатый?

— А мы его ждали-ждали целый урок.

— Он обещал нас на Владимирскую горку повести!

— Он сказал — будем на бутылках и на гребешках играть.

Мы не знали, как оправдаться. Когда на следующее утро Черепок явился в школу, его загорелое лицо красноречиво подтвердило наши подозрения.

— Я так и думал! — возмущённо вскричал Дима. — На Днепре был, на лодке катался?!

Ничего подобного! Я был с этими… с октябрятами… Так устал, так устал от этой ответственной нагрузки.

Чем ярче светило солнце и становилось теплее, тем Черепок стал чаще уходить на Днепр. Он пропускал уроки, хватал «неуды» и в ответ на упрёки учителей нахально оправдывался:

— Понимаете, у меня ответственная общественная нагрузка! Воспитание младшего поколения.