Горные дороги бога

Вопросов и впрямь имелась целая куча, но задавать их не было смысла. В доме на холме есть охрана? Верю. Но вряд ли садовник, даже оказывающий хозяину услуги особого рода, знает о ней все в подробностях. Точно так же, как и о планировке самого дома, ведь дело этого слуги – копаться в земле, а не шаркать по паркету.

О да, демон мог бы ответить! Насочиняв то, что есть и чего нет. Но мне сейчас больше нужна была помощь, а брать в помощники тварь, предавшую не просто сородича, а близкого знакомого, почти родственника, я не собирался. Брезговал. Так, самую малость.

– У тебя в хозяйстве мешки водятся? И сменная одежда тоже не помешает.

* * *

Денег в кошельке и правда оказалось немного. Мелочь. Несколько серебряных кругляшей и пригоршня меди. В столице с таким богатством можно было протянуть дней пять, не больше, да и то если не слишком зарываться с желаниями. А ведь местный хозяин не бедный человек, если судить хотя бы по его наряду. Жадный? Что ж, бывает. Хотя настоящий жадина не стал бы устраивать тягомотные колокольные процессии, чтобы принять поклоны своих…

Слуг? Ну да, кто-то из них явно служил в доме на холме. Но тогда довольно было бы лишь одной согнутой спины, зачем тащить на улицу всех домочадцев? Особенно несмышленых детей. Хотя как раз несмышлеными они не выглядели. Стояли, в точности повторяя поведение родителей, и даже не пытались спорить. Впрочем, загадки местного общества меня волновали мало. А вот медленно, но неуклонно заходящее солнце тревожило скорым приближением ночи. Потому что именно по ночам обычно…

На стук в дверь Наблюдательного дома открыл давешний паренек в синей мантии. Итак, здесь нет даже стражи на входе? Совсем плохо дело.

– Что вам угодно?

– Увидеть твое начальство и сообщить ему, что…

– Вас предупреждали, – скорбно прервал мою речь появившийся в коридоре сереброзвенник. Камзол начальника единственного подчиненного по-прежнему был застегнут на все пуговицы, несмотря на позднее время, располагающее к более свободной одежде и заслуженному за день отдыху.

– О чем именно? О красоте моей жены?

– Догадаться было несложно.

Разумеется. Местный житель понял бы все с полуслова. А вот человеку, проведшему почти всю жизнь с рождения в городе, живущем по не самым благодушным, но все же законам, было трудно представить самодурство захолустного богача во всем его великолепии.

– А выразиться яснее было сложно?

Я подпустил в голос скандальных ноток, и это сработало.

– Пройдемте внутрь. Негоже разговаривать на пороге, – поджал губы старикан.

– Что вы собираетесь делать? – спросил я, не дожидаясь, пока сереброзвенник опустится в свое кресло.

– Ничего. И вам не советую.

– Как прикажете это понимать?

– Местный… хозяин, – старик откинулся на спинку кресла, так и не позволив спине хоть немного расслабиться, – любит женщин. Особенно тех, которые ему не принадлежат. Но он не причиняет им вреда, не беспокойтесь! Всего лишь…

– Всего лишь насилует, – закончил я оборванную мысль, и, видимо, грубее, чем это намеревался сделать он сам.

Сереброзвенник сморщился, будто произнесенное слово и впрямь казалось ему отвратительным, но коротко кивнул:

– Это неприятно. Но не смертельно.

– Может быть, – согласился я. – Но вред, причиненный телу, оставляет свои следы и в душе. А я не хочу однажды войти к жене и увидеть ее в петле.

– Подобных последствий можно избежать…

– Но легче не допускать их возникновения. Или я ошибаюсь?

Старик то ли недовольно, то ли виновато качнул головой:

– Не ошибаетесь. Только сейчас ваша правота…

– Бессмысленна? Бесполезна? Пусть. Но помимо нее, есть еще и права. Права добропорядочного жителя Дарствия.

Он скривился так, будто проглотил чашку уксуса одним махом.

– Я исправно плачу подати в казну. Этой платы мало? Тогда прямо скажите сколько. Сколько я должен вам заплатить за исполнение обязанностей дарственной службы, на которой вы находитесь?

Только два удара всегда достигают цели: нанесенный со всей чистотой и невинностью помыслов и бьющий в заведомо известное, самое уязвимое место противника. Мои слова прятались под личиной первого, тогда как на деле являлись именно вторым.

Слепящий глаза порядок в стенах Наблюдательного дома, удачно скрывающий ветхость и скудость обстановки, в сочетании с варварскими привычками местного господинчика подтверждали нелестный и, возможно, весьма болезненный для сереброзвенника вывод: над этим клочком земли Цепи не имели никакой власти. Да, в Катрале горожане тоже обходились своими силами, но здесь, в серединном Дарствии, при сохранении полнейшей благопристойности…

Он промолчал, хотя впился пальцами в подлокотники, и это огорчало еще сильнее.

– Вы ничего не сделаете. Потому что не можете сделать.

– Не могу. – Его признание прозвучало еле слышно, как последний вздох умирающего.

Теперь молчал я. Так долго и настойчиво, что сереброзвенник не выдержал: