Город

Так что я пошел домой, а на другую ночь насилу мог заставить Тэрла поднять давление пара настолько, чтобы сдвинуть с места поршень, не говоря уж о том, чтоб вертеть динамо-машины; и еще через ночь то же самое, и еще, и так прошло дней десять, а потом с товарной станции доставили ящик; Том-Том дожидался на электростанции, и мы вдвоем вскрыли ящик (на нем большими черными буквами было написано: «Наложенным платежом», но ярлык был сорван и исчез. «Я знаю, куда он его бросил», – сказал Том-Том), вывинтили болты и поставили новые предохранительные клапаны, а Том-Том и впрямь нашел скомканный ярлык: «Мистеру Флему Сноупсу, электростанция, Джефферсон, штат Миссисипи, наложенным платежом, двадцать три доллара восемьдесят один цент».

Но было в этом деле кое-что такое, чего не знал сам мистер Харкер, пока дядя Гэвин ему не рассказал, после того как Том-Том рассказал дяде Гэвину: однажды, когда Том-Том сидел на угольной куче и курил трубку, вошел мистер Сноупс, неся что-то, – Том-Том сперва подумал, что это подкова третий номер для мула, но мистер Сноупс отнес эту штуку в угол за котлы, где была целая груда негодных деталей – клапанов, стержней, втулок, которая накопилась, может, еще с того времени, когда в Джефферсоне впервые загорелся электрический свет; и, встав на колени, он (мистер Сноупс) каждую деталь пробовал магнитом и раскладывал их на кучки в проходе. А потом Том-Том видел, как он перепробовал магнитом каждый обломок металла в котельной, отделяя железо от меди. А потом Сноупс велел Том-Тому собрать медь и снести ее в контору.

Том-Том собрал медь в ящик. Сноупс ждал в конторе – сидел там и жевал. Том-Том сказал, что он ни на миг не переставал жевать и даже не сплюнул ни разу.

– Ты как с Тэрлом, ладишь? – спросил он.

– Я знаю свое дело, – ответил Том-Том. – А что делает Тэрл, это меня не касается.

– А вот Тэрл думает иначе, – сказал мистер Сноупс. – Он хочет, чтоб я перевел его в дневную смену, Говорит, что устает работать по ночам.

– Пускай поработает с мое, тогда и переходит в дневную смену, – сказал Том-Том.

– Тэрл не намерен дожидаться так долго, – сказал мистер Сноупс. А потом он рассказал Том-Тому, что Тэрл хочет украсть с электростанции железо и свалить на Том-Тома, чтоб его выгнали. Да, да. Том-Том говорил дяде Гэвину, что мистер Сноупс именно так и сказал: железо. Может быть, мистер Сноупс до того дня не слыхал о магните и поэтому думал, что и Том-Том никогда о нем не слыхал и не понимает, что он делал. Я хочу сказать, не слыхал ни о магнитах, ни о меди и не мог отличить медь от железа. Или, может, он просто думал, что Том-Тому, поскольку он негр, на это наплевать. Или, может, поскольку он негр, то, знает он или нет, наплевать ему или нет, он не станет совать нос в чужие дела, особенно если тут замешан белый. Только об этом уж мы, конечно, могли лишь догадываться. И это было не так уж трудно. Том-Том стоял, здоровенный, черный, голову нагнул – вылитый черный бык, да и глядел он по-бычьи. А Тэрл, наоборот, был цвета кожаного седла, и даже с целой лопатой угля в руках он едва ли потянул бы больше полутораста фунтов. – Вот что он задумал, – сказал Сноупс. – Поэтому я хочу, чтобы ты отнес все это к себе домой, и смотри никому ни слова. А я скоро соберу улики против Тэрла и выгоню его вон.

– Я знаю способ получше, – сказал Том-Том.

– Это какой же способ? – сказал Сноупс. А потом он сказал: – Нет, это не пойдет. Если ты затеешь скандал с Тэрлом, я выгоню вас обоих. Делай, как я тебе говорю. Если, конечно, тебе не надоело здесь работать и ты не хочешь уступить место Тэрлу. Хочешь?

– Кажется, пары я развожу исправно, никто еще не жаловался, – сказал Том-Том.

– Тогда делай, как я тебе говорю, – сказал Сноупс. – Снеси все это сегодня вечером домой. Да так, чтоб никто не видел, даже твоя жена. А ежели не хочешь, так и скажи. Я, пожалуй, найду кого-нибудь посговорчивей.

Том-Том послушался. И всякий раз, когда скапливалась куча негодных деталей, он видел, как Сноупс пробовал их магнитом и откладывал горку меди, а Том-Том нес ее домой и прятал. Потому что Том-Том работал кочегаром сорок лет, с тех самых пор, как стал взрослым, а эти три котла топил уже двадцать лет, и он же в первый раз развел под ними огонь. Сперва он топил один котел и получал за это пять долларов в месяц. Теперь котлов стало три, и он получал шестьдесят долларов в месяц, и ему было шестьдесят лет, и у него был собственный домик и клочок земли, засеянный кукурузой, и мул, и пролетка, на которой он ездил в церковь по два раза каждое воскресенье при золотых часах и с молодой женой, и к тому же это была последняя молодая жена, которую ему, вероятно, суждено было иметь.