Город

Они двинулись вниз, в ту часть города, которая казалась красно-желтой из-за вечно опадающих осенних листьев. Правда, на холме атмосфера пока была совершенно не осенней — распускались почки на деревьях, цвели первые цветы. Ветер дул из Города Весны.

«Великая Городская Книга Чудесного и Необычного», свиток пятый

«Сяо Лу, писатель и уважаемый горожанин, чьи слова заслуживают доверия, рассказывал следующее. Тетушка его, жившая в Городе Зимы, как-то раз пошла в Храм Тысячи Богов помолиться. Она положила цветы и зажгла палочки благовоний перед статуей Майтрейи. Развернувшись, чтобы уйти, тетушка услышала вдруг странное чавканье, а когда повернулась обратно, заметила, что цветы и благовония исчезли, и какая-то многоногая тень метнулась прочь. И не только она видела подобное в храме, многие горожане, к чьим словам стоит прислушаться, утверждали, что у них пропадали подношения. Говорят, в храме водятся духи и призраки, что питаются дарами.

Тот же Сяо Лу рассказывал, что собственными глазами видел, как деревянная статуя в храме ожила и сожрала мышонка. Так что, на месте духов, я был бы осторожнее — не разумно есть дары, предназначенные тому, кто может съесть тебя».

Переполох в Небесном Дворце

Она пришла в себя, лежа на земле. Небо было темным, почти черным, и на его фоне медленно кружились белые крупные снежинки. Красиво. Красиво, но холодно. Она вздохнула и слизнула снежинку с губы. Глаза болели, в горле пересохло, и лежать было неудобно. Поэтому она медленно села, озираясь по сторонам.

Она определенно была на кладбище. Стояли зима, ночь и полная тишина. В правой руке у нее что-то было — она поднесла ладонь к глазам, чтобы рассмотреть предмет в темноте, и поняла, что это кость, часть человеческого черепа, пожелтевшая от времени.

Она недоуменно нахмурилась и встала на ноги, на всякий случай засунув кость в рукав. Не зря же она ее сжимала, может быть, эта кость для нее важна? Сейчас она этого не помнила.

Затем, на плохо гнущихся замерзших ногах, она побрела искать выход.

Спустя пятнадцать минут она шла уже не мимо могил, а по освещенной бумажными фонарями улице с редкими прохожими. На нее никто не смотрел, и она старалась на людей не очень-то заглядываться. Шла она, куда глаза глядят, потому что все еще ничего не помнила. Это казалось ей странным, впрочем, может быть она всегда была такой?

За поворотом огни одного из домов сверкали особенно ярко, она заметила над входом выцветшую вывеску «Воскресший Феникс». Гостиница, бар, ресторан, кафе, чем бы это заведение ни было, внутри наверняка было теплее и веселее, чем снаружи.

Она нерешительно замерла перед входом, и ее опередила смеющаяся парочка. Она двинулась следом.

В полумраке светили свечи, за столиками сидели люди. Все было так, как и должно быть. В углах тусклый свет не мог разогнать темноту, и она направилась туда, подальше от чужих взглядов.

Сев за столик, все еще стуча зубами и дрожа после прогулки под снегом, она огляделась. Нет, помещение не было ей знакомо, посетители тоже. Она все еще не помнила, где она и откуда пришла. Да и о себе она, кажется, помнила не много, всего лишь имя. Ее определенно когда-то звали Хэй Хусянь.

В кафе ее совсем не спешили обслужить, чему она была рада — это дало ей время согреться и пошарить по карманам в поисках денег, документов, чего-нибудь.

В левом рукаве, помимо кости, обнаружилась связка медных монеток, каждая с квадратной дыркой посередине, в правом — тяжелая печать с иероглифами «Суд уезда …» Дальше иероглифы было не разобрать, так как они стерлись от времени.

Наконец, подошла официантка и вопросительно на нее посмотрела.

— Скажите, — спросила Хэй, подняв глаза, — вы примете к оплате такие деньги? Их хватит на то, чтобы заплатить за обед?

— А, вы новенькая! — ответила официантка, устало улыбаясь, а затем взяла связку монет и начала ее рассматривать, — ну надо же, раньше таких не видела! А когда Вы прибыли?

— Только что, — ответила Хэй.

— Вы уже видели приветственную листовку?

–  Листовку? Нет.