Город

Потому что он уловил исступление в мозгу полупрозрачной твари - исступление и панический ужас пробились сквозь ненависть человека, который наступал на сжавшуюся в комок, брызгающую слюной тень. Панический ужас и отчаянное стремление - стремление что-то найти, что-то вспомнить.

Человек почти настиг ее. Он шел прямо, решительно - тщедушное тело, нелепые кулачки. И отвага.

Отвага, сказал себе Дженкинс, с такой отвагой ему сам черт не страшен. С такой отвагой он сойдет в преисподнюю, и разворотит дрожащую брусчатку, и выкрикнет злую, скабрезную остроту в лицо князю тьмы.

Но тень уже нашла - нашла искомое, вспомнила заветное. Дженкинс ощутил волну облегчения, которая пронизала ее плоть, услышал магическую формулу - то ли слово, то ли образ, то ли мысль. Что-то вроде ворожбы, заклинания, чародейства, но не всецело. Мысленное усилие, мысль, подчиняющая себе тело, - так, пожалуй, вернее.

Потому что формула помогла. Тварь исчезла. Исчезла, улетучилась из этого мира. Никакого намека, ни малейшего признака. Словно ее никогда и не было.

А то, что она произнесла, то, что подумала? Сейчас. Вот оно…

Дженкинс осекся. Формула запечатлена в его мозгу, он помнит ее, помнит слово, помнит мысль, помнит нужную интонацию, но он не должен пускать ее в ход, должен забыть о ней, хранить ее в тайниках сознания.

Ведь она подействовала на гоблина. Значит, подействует и на него. Непременно подействует.

Человек тем временем повернулся кругом и теперь стоял, уставившись на Дженкинса, - плечи опущены, руки повисли.

На белом пятне лица зашевелились губы:

- Ты… ты…

- Я Дженкинс, - сказал ему Дженкинс. - У меня новое туловище.

- Здесь что-то было, - произнес Питер.

- Гоблин, - ответил Дженкинс. - Джошуа мне сказал, что к нам проник гоблин.

- Он убил Лупуса.

Дженкинс кивнул:

- Да, он убил Лупуса. Он и многих других убил. Это он занимался убийством.

- А я убил его, - сказал Питер. - Убил его… или прогнал… или…

- Ты его испугал, - объяснил Дженкинс. - Ты оказался сильнее его. Он испугался тебя. Страх перед тобой прогнал его обратно в тот мир, откуда он пришел.

- Я мог его убить, - похвастался Питер, - но веревка лопнула…

- В следующий раз, - спокойно заметил Дженкинс, - постарайся сделать более прочную тетиву. Я тебя научу. И сделай стальной наконечник для стрелы…

- Для чего?

- Для стрелы. Метательная палка - стрела. А палка с веревкой, которой ты ее метаешь, называется луком. Все вместе называется лук и стрела.

Питер сник.

- Значит, не я первый? Еще до меня додумались?

Дженкинс покачал головой:

- Нет, не ты первый.

Он пересек поляну и положил руку на плечо Питера.

- Пошли домой, Питер.

Питер мотнул головой.

- Нет. Я посижу здесь около Лупуса, пока не рассветет. Потом позову его друзей, и мы похороним его. - Он поднял голову и добавил, глядя в глаза Дженкинсу: - Лупус был мой друг, Дженкинс. Очень хороший друг.

- Иначе и быть не могло, - ответил Дженкинс. - Но мы еще увидимся?

- Конечно. Я приду на пикник. Вебстерский пикник. До него осталось около недели.

- Верно, - произнес Дженкинс, думая о чем-то. - Через неделю. И тогда мы с тобой увидимся.

Он повернулся и медленно пошел вверх по склону.

Питер сел около мертвого волка ждать рассвета. Раз или два его рука поднималась, чтобы вытереть щеки.

Они сидели полукругом лицом к Дженкинсу и внимательно слушали его.

- Теперь сосредоточьтесь, - говорил Дженкинс. - Это очень важно. Сосредоточьтесь, думайте, думайте как следует и представьте себе вещи, которые принесли с собой: корзины с едой, луки и стрелы и все остальное.

- Это новая игра, Дженкинс? - прыснула одна из девочек.

- Да, - сказал Дженкинс, - что-то вроде игры. Вот именно, новая игра. Увлекательная игра. Захватывающая.

- Дженкинс всегда к пикнику Вебстеров придумывает какую-нибудь новую игру, - заметил кто-то.

- А теперь, - продолжал Дженкинс, - внимание. Смотрите на меня и постарайтесь угадать, что я задумал…

- Это игра в угадайку! - взвизгнула смешливая девочка. - Угадайка - моя любимая игра!

Дженкинс растянул рот в улыбку.

- Ты права. Совершенно верно: это игра в угадайку. А теперь все сосредоточьтесь и смотрите на меня…

- Мне хочется испытать лук и стрелы, - сказал один из мужчин. - Потом, когда кончится игра, можно будет испытать их, Дженкинс?

- Можно, - терпеливо произнес Дженкинс. - Когда кончится игра, можете испытать их.

Он закрыл глаза и стал мысленно включаться в сознание каждого из них, проверяя всех поочередно и улавливая трепетное предвкушение в направленных к нему мыслях, ощущая, как его мозг тихонько щупают пытливые мысленные пальцы.

Сильней! говорил он про себя. Сильней! Сильней! На экране его сознания появилась легкая рябь, и он поспешил разгладить ее.

Не гипноз, даже не телепатия, но что-то похожее, что-то очень похожее… Сосредоточить, слить воедино души собравшихся - вот в чем заключается его игра.