Город

Вебстер пододвинул себе шезлонг и сел, не отрывая глаз от Сары.

– Красиво у тебя здесь, – сказала она. – Рендолл?

Вебстер кивнул.

– Уж он отвел душу, так разошелся, что я его еле остановил. А эти его роботы! На что он шальной, так они еще хлестче!

– Зато какие великолепные вещи делает! Оборудовал для Квентина марсианскую комнату – это что-то неземное!

– Слышал, – сказал Вебстер. – Мне он непременно хотел отделать кабинет под уголок космоса. Дескать, самая лучшая обстановка, чтоб посидеть, поразмышлять. Даже обиделся, когда я сказал, что не надо.

Глядя в голубую даль, он потер левую руку большим пальцем правой руки. Сара наклонилась и отвела палец в сторону.

– До сих пор не избавился от бородавок, – заметила она.

– Ага, – ухмыльнулся он. – Можно свести, да все никак не соберусь. Очень я занятой человек. Да и свыкся с ними.

Она выпустила его палец, и он опять принялся машинально скрести бородавки.

– Занятой человек, – повторила она. – То-то тебя давно не видно. Как книга подвигается?

– Можно садиться и писать. Уже размечаю главы. Сегодня проверял последний пункт. Хочется ведь, чтобы все было точно. Побывал в одном месте глубоко под землей, это под старым зданием Управления Солнечной системы. Какая-то оборонительная установка. Оперативный центр. Включаешь рубильник – и…

– И что?

– Не знаю, – ответил Вебстер. – Надо думать, что-нибудь достаточно эффективное. Не мешало бы выяснить, да не могу себя заставить. Столько копался в пыли последние двадцать лет, больше сил нет.

– Я смотрю, ты что-то приуныл, Джон. Как будто устал. С чего б это? Не вижу причин, ты у нас такой энергичный. Налить еще?

Он покачал головой.

– Нет, Сара, спасибо. Не то настроение. Мне страшно, Сара,страшно.

– Страшно?

– Эта комната… Иллюзии. Зеркала, которые создают иллюзию простора. Вентиляторы, которые насыщают воздух брызгами соленой воды, насосы, которые нагоняют воду. Искусственное солнце. А не хочется солнца

– щелкни рычажком, и вот тебе луна.

– Иллюзии, – произнесла Сара.

– Вот именно. Вот все, что у нас есть. Нет настоящего дела, нет настоящей работы. К чему стремиться, для чего стараться? Вот я проработал двадцать лет, а закончу книгу – кто ее прочтет? Потратить на нее немного времени – вот все, что от них требуется. Куда там! Зайдите, попросите у меня экземпляр, а если недосуг, я и сам буду рад принести, лишь бы прочли. Никто и не подумает. И стоять ей на полке рядом со всеми прочими книгами. Так какой мне от этого толк? Что ж, я тебе отвечу. Двадцать лет труда, двадцать лет самообмана, двадцать лет умственного здоровья.

– Знаю, – мягко сказала Сара. – Все это мне известно, Джон. Последние три картины…

Он живо повернулся к ней.

– Как, неужели…

Она покачала головой.

– Нет, Джон. Они никому не нужны. Мода не та. Реализм – это старо. Сейчас в чести импрессионизм. Мазня…

– Мы слишком богаты, – сказал Вебстер. – У нас слишком много всего. Мы получили все, все и ничего. Когда человечество перебралось на Юпитер, Землю унаследовали те немногие, которые на ней остались, и оказалось, что наследство для них чересчур велико. Они не могли с ним справиться, не могли осилить. Думали, что обладают им, а вышло наоборот. Над ними возобладало, их подчинило себе, их подавило все то, что им предшествовало.

Она протянула руку, коснулась его руки.

– Бедный Джон.

– От этого не отвертишься, – продолжал он. – Настанет день, когда кому-то из нас придется взглянуть правде в глаза, придется начинать сначала, с первой буквы.

– Я…

– Да, что ты хотела сказать?

– Я ведь пришла проститься.

– Проститься?

– Я выбрала Сон.

Он быстро, испуганно вскочил на ноги.

– Что ты, Сара!

Она рассмеялась, но смех был насильственный.

– Присоединяйся, Джон. Несколько сот лет… Может быть. когда проснемся, все будет иначе.

– Только потому, что никто не берет твоих картин. Только потому…

– По тому самому, о чем ты сам сейчас говорил. Иллюзии, Джо. Я знала, чувствовала, просто не умела до конца осмыслить.

– Но ведь Сон – тоже иллюзия.

– Конечно. Но ты-то об этом не будешь знать. Ты будешь воспринимать его как реальность. Никаких тормозов и никаких страхов, кроме тех, которые запрограммированы. Все очень натурально, Джо, натуральнее, чем в жизни. Я ходила в Храм, мне там все объяснили.

– А потом, когда проснешься?

– Проснешься вполне приспособленным к той жизни, к тем порядкам, которые будут тогда царить. Словно ты родился в той эре. А ведь она может оказаться лучше. Как знать? Вдруг окажется лучше.

– Не окажется, – сурово возразил Джон. – Пока или если никто не примет мер. А народ, который ищет спасения в Сне, уже ни на что не отважится.

Она вся сжалась, и ему вдруг стало совестно.

– Прости меня, Сара. Я ведь не о тебе… Вообще ни о ком в частности. А обо всех нас, вместе взятых.

Хрипло шептались пальмы, шурша жесткими листьями. Блестели на солнце лужицы, оставленные схлынувшей волной.

– Я не стану тебя переубеждать, – добавил Вебстер. – Ты все продумала и знаешь, чего тебе хочется.