Город Антонеску. Книга 1

Еще бы – она считалась здесь, в Голте, «столичной штучкой» и изо всех сил старалась поддерживать это реноме. Она посещала местный кинотеатр, в котором пели и танцевали какие-то неизвестно откуда взявшиеся артисты, часто бывала в церкви, где вел службу прибывший из Бухареста батюшка Ион Серву, раздавала бедным одежду, несколько, правда, подпорченную дырками от пуль, и даже устраивала «светские» приемы, которые украшал своим присутствием сам герр Хоффмайер!

Ах, да, вы пока еще не знакомы с этим замечательным человеком.

Ну ничего, вскоре вам придется с ним познакомиться.

Так вот текла и пенилась там, в Голте, жизнь – благополучная, сытая, можно сказать, даже радостная.

А параллельно с ней, с этой радостной жизнью, в нескольких километрах от нее, пересекаясь и не пересекаясь, текла другая…

Нет-нет, не жизнь…

В нескольких километрах от этой радостной жизни царствовала… смерть.

Царство смерти

Осенью 1941-го на территории Транснистрии скопилось около 440 тысяч евреев. Из них уничтожено было 73,5 %, более 320 тысяч. В живых остались примерно 120 тысяч, в основном на севере, в гетто Могилева, Тигины, Балты.

Первый «конвой» одесских евреев – 9000 человек – пригнали в Богдановку в конце ноября 1941-го и разместили не в названном этим именем селе, а на территории соседнего с ним свиносовхоза. Удобство этой территории заключалось в том, что был там забор из колючей проволоки и два десятка свинарников…

Ну чем не гетто?

К приходу одесситов там находилось около 28 тысяч евреев, пригнанных из Бессарабии и Буковины. Правда, почти половина них уже умерла, и все они, мертвые и живые, почти не отличавшиеся от них, заполняли свинарники.

Туда же втиснулись и евреи Одессы, пригнанные из Дальника.

Пищи не было никакой, и попытка добыть кочан капусты у подходивших иногда к забору местных жителей заканчивалась расстрелом. Многие замерзали, другие гибли от голода, третьи умирали от тифа.

Жандармы, охранявшие гетто, боялись прикасаться к трупам, а сами евреи были слишком слабы, чтобы хоронить своих близких. И только обезумевшие матери вгрызались окровавленными ногтями в мерзлую землю, чтобы хоть горсткой этой земли укрыть своих уснувших навеки кровинок.

Префект Исопеску был не робкой души человек. Но и он, посетив однажды свиносовхоз, пришел в ужас – что делать со всей этой массой?

И тут неожиданно он узнает, что гонят сюда еще 40 тысяч жидов из Одессы!

Пылая справедливым гневом, Исопеску пишет Алексяну:

ИЗ ПИСЬМА ИСОПЕСКУ

Тирасполь, 13 ноября 1941 г.

Имею честь доложить.

На сегодняшний день в Богдановке находятся 18 000 жидов, запертых в свинарниках, где едва умещались 7000 свиней.

Местный примарь и руководитель свиносовхоза пришли в отчаянье, так как им стало известно, что в дороге еще 40 000 жидов из Одессы.

Свинарники не могут вместить всех жидов, и те, которые наружи, убивают тех, которые внутри, чтобы занять их место.

Полицейские и жандармы не успевают закапывать трупы, и, поскольку воды Буга используются для питья, очень скоро по всей округе может распространиться эпидемия. Большинство жидов здесь больны туберкулезом и страдают от тифа и дизентерии.

Для того чтоб зараза не распространилась, я прошу вас срочно дать указание не присылать сюда больше жидов.

Префект, лт. кол. Исоп.

Хамское, надо сказать, послание.

Без обращения: «Господин профессор» и прочее…

Без выражения преданности в конце: «Искренне Ваш…» или чего-либо подобного. Просто: «Префект» и закорючка вместо имени отправителя.

И все же это письмо, несмотря на его чудовищную сущность, дает нам бесценный фактический материал и право утверждать, что после бойни на Дальнике в Транснистрию угнали около 50 тысяч евреев Одессы.

Не 12, и не 15, как утверждают некоторые историки, а 50!

Исопеску, правда, называет цифру 49: вначале 9 тысяч жидов, а затем еще 40.

Но это лишь те, кто добрался живым до Богдановки, а угнали наверняка больше, гораздо больше.

Алексяну на письмо не ответил.

К средине декабря все 40 тысяч притащились в Богдановку и были, как сказано, загнаны за колючую проволоку свиносовхоза.