Город Бесконечной Ночи (ЛП)

Озмиан резко схватился за кресло и снова вскочил на ноги. Его лицо быстро сменило оттенок с белого на розовый и начало заметно багроветь от ярости. Некоторое время он просто стоял, переводя взгляд с Пендергаста на д’Агосту и обратно. Лейтенант видел, что к парню возвращается присутствие духа, и чувствовал, что он вот-вот взорвется.

— Вы… — взревел он. — Вы ублюдки!

Молчание.

— Где было ФБР эти последние четыре дня? Это все ваша вина! Ваша вина! — его голос, поначалу больше походивший на шепот, под конец перешел в рев, сопровождаемый брызгами слюны.

Пендергаст очень сдержанно его прервал.

— Господин Озмиан, к тому моменту, как вы сообщили о пропаже, она, вероятно, уже была мертва. Но я могу заверить вас, что мы сделали все возможное, чтобы найти ее. Все.

—Вы… бестолковые придурки… вы всегда это говорите, лживые сукины...

Он захлебнулся собственными проклятиями. Создавалось впечатление, будто он разом проглотил слишком большой кусок еды: он закашлялся и задохнулся, а лицо его приобрело легкий фиолетовый оттенок. С ревом ярости Озмиан шагнул вперед, схватил тяжелую скульптуру, стоявшую на соседнем стеклянном столе, поднял ее и швырнул на пол. Покачиваясь, он обрушился на лекционную интерактивную доску и сорвал ее со стены. Затем, отшвырнув лампу, он схватил со своего стола какую-то награду из керамики и бросил ее на стеклянный стол — они оба разбились с оглушающим звоном и осыпались на гранитный пол брызгами осколков и черепков, напоминая капли дождя.

Из коридора тут же возник мужчина в темном костюме, который сопровождал Пендергаста и д’Агосту.

— Что происходит? — спросил он в замешательстве, ошеломленно рассматривая обломки, разбросанные по всему офису, и растерянно глядя на своего неуправляемого босса. Его подозрительный, непонимающий взгляд бродил от Озмиана к Пендергасту и д’Агосте и обратно.

Казалось, его приход что-то переключил в Озмиане, и тот, стоя посреди комнаты и тяжело дыша, сумел овладеть собой. Осколок отлетевшего стекла поранил его лоб, и из раны медленно начинала сочиться кровь.

— Мистер Озмиан?

Магнат обернулся к своему сотруднику и заговорил хриплым, но спокойным голосом.

— Убирайся и закрой дверь. Найди Изабель. Кроме нее никого сюда не пускать.

— Да сэр, — мужчина почти выбежал, спеша исполнить приказания.

Озмиан внезапно расплакался, его сдавленные всхлипы почти моментально переросли в истерические рыдания. Д'Агоста, не колеблясь, подошел к нему и, подхватив его под руку, снова помог ему сесть в кресло, где отец жертвы обмяк, обхватил себя руками и начал раскачиваться взад-вперед, всхлипывая и задыхаясь.

Через пару минут Озмиан, наконец, начал приходить в себя. Он достал из кармана носовой платок, тщательно вытер лицо и долгое время сидел молча.

— Расскажите мне все, — произнес он бесцветным голосом.

Д'Агоста кашлянул, прочищая горло, и начал рассказывать. Он объяснил, как двое детей нашли в гараже тело, спрятанное в листьях, и как убойный отдел выехал на место преступления. Что он вызвал в полном составе всю команду криминалистов, возглавляемую лучшим из них, и рассказал, что сейчас над делом работает более сорока детективов. Все убойное подразделение придавало этому расследованию первостепенное значение, сотрудничая при этом с ФБР.

Он преувеличивал ровно настолько, насколько осмелился. Озмиан, сидя с поникшей головой, слушал, не перебивая.

— У вас есть какие-нибудь предположения, кто мог это сделать? — спросил он, когда д’Агоста закончил.

— Нет, но будут. Мы найдем убийцу, даю вам слово.

Лейтенант запнулся, пытаясь прикинуть, как лучше рассказать убитому горем отцу о том, что его дочери отрезали голову. Формально он не был обязан вдаваться в такие детали, но понимал, что в этот раз ему придется это сделать, потому что иначе Озмиан в скором времени узнает об этом обстоятельстве из газет — заголовки просто не смогут позволить себе упустить подобную «пикантную деталь». И самое ужасное: Озмиана придется пригласить на опознание тела без головы — тела его дочери. По отпечаткам пальцев детективы узнали, что оно принадлежало ей, но процесс физического установления личности по-прежнему являлся законом, даже если в этом случае он казался излишним и жестоким.

— После того, как вы опознаете тело, — продолжал д’Агоста, — если вы будете чувствовать, что в состоянии это сделать, мы хотели бы опросить вас — чем быстрее, тем лучше. Нам нужно, чтобы вы рассказали о ее знакомых, о которых вы знаете, назвали их имена и контактные данные. Мы хотели бы услышать обо всех ее жизненных неприятностях — как в деловой, так и в личной жизни — все, что может быть связано с убийством. Все эти вопросы будут звучать для вас весьма неприятно, но я уверен, вы понимаете, почему мы должны их задать. Чем больше мы знаем, тем скорее мы поймаем убийцу или убийц. Если хотите, естественно, вы можете взять с собой адвоката, но это необязательно.

Озмиан колебался.

— Прямо сейчас?