Город без имени

Чувствовал себя Дмитрий ужасно. Перед глазами мелькало обнаженное тело девушки. Как же можно так поступать с живыми людьми? Они ведь получили то, что хотели. Зачем же измываться? Прав Денис, сто тысяч раз, есть поступки, которым просто нет прощения.

— Эй, ты чего? — Дмитрий вздрогнул от голоса Седого.

В комнату вернулся Максим. Он поднял в коридоре пистолет убитого Дмитрием блондина.

— Максим, что ты хочешь сделать? — спросил Малинин.

Ученый не обратил внимания, на обращенные к нему вопросы. Как сомнамбула прошел через комнату.

— Отойди, — тихо сказал Севастьянов, обратившись к Седому. Денис не замедлил последовать совету, и отошел на пару шагов назад.

Максим выставил руку с пистолетом вниз и выстрелил, в оглушенного Самойловым преступника. Выстрелил в голову. По всей видимости, пули в револьвере были со смещенным центром тяжести, так как черепная коробка разлетелась на куски, забрызгав ноги ученого кровью. Максим же только улыбнулся этому.

Подошел к переставшему скулить раненному в колено.

— Вставай.

— Я не могу!

— Мне все равно, — безжизненным, вселявшим страх голосом, сказал Максим. — Если не встанешь на колени, я тебе вторую ногу прострелю, а потом еще яйца.

Не могло возникнуть не малейших сомнений, что ученый сделает то, что пообещал.

Бандит застонал, но подчинился. Правой коленкой старался не опираться на пол, перенеся центр тяжести на руку.

— Теперь ты. Вставай.

Оказывается раненый в живот преступник, тоже пришел в себя. Сейчас он лежал на полу и безуспешно пытался изобразить из себя труп.

— Вставай, ну, я жду! — Севастьянов был все так же бесстрастен.

Бандит заворочался и кое-как поднялся на колени. Обеими руками он зажимал рану в животе.

Теперь оба преступника стояли рядом друг с другом на коленях.

— Максим, не делай этого, потом ведь пожалеешь, — тихо попросил Дмитрий.

Ученый поднял голову и посмотрел в глаза стража:

— Это вряд ли.

В следующую секунду он упер ствол пистолета в затылок ближайшего к нему бандита и выстрелил. Кровь и ошметки костей забрызгали ему лицо. Тут же перевел ствол револьвера вправо и снова выстрелил. Тело второго казненного бандита повалилось на пол.

Максим облизнул окровавленные губы и удовлетворенно улыбнулся. Прижал ствол пистолета к своему вису, но выстрелить не успел. Седой, в отличие от своего коллеги, не терял времени даром. Пока совершалась экзекуция, он маленькими шажками, приближался к ученому. Теперь же ему хватило одного мощного рывка, что бы подскочить к Севастьянову и выбить у того из руки револьвер.

— Не дури! — сказал Седой и скрутил ученого. — Хватит уже.

Севастьянов подергался в крепких руках Севастьянова. Дергался слабенько, без огонька, скорее для вида, нежели действительно испытывая желание вырваться. Наконец успокоился и осел на пол.

Нужно было сказать правильные слова, чтобы подбодрить сломавшегося ученого. Только ничего в голову не шло. Дмитрий чувствовал себя опустошенным.

С грохотом на пол обрушилась входная дверь. В комнату вбежали бойцы спецподразделения, в тяжелой броне и, не разбираясь, положили всех носом в пол. Хорошо хоть бить не стали, только обезоружили и обездвижили.

— Отпустите их. Это свои, — раздался властный голос сверху.

Спецназовец убрал руку, вжимающую тело стража в пол, и Дмитрий поднялся на ноги. Отряхнулся, поднял с пола и засунул пистолет в наплечную кобуру, лишь после этого повернулся к Волкову.

— Степан Ильич, как же вам не стыдно? Мы вам помощь оказываем, а вы нас чуть не поубивали!

— Дмитрий, не преувеличивайте. Сами же понимаете, что бойцы действовали исходя из сложившейся ситуации. Где Оксана и что с Максимом?

Малинин кивнул в сторону лежавшего на полу тела:

— Оксана там.

Волков подошел посмотреть и смачно выматерился над телом. Его реакцию можно понять. Не должен один человек так издеваться над другим в угоду собственным низменным побуждениям. Всей своей жизнью каждый должен доказать, что заслужил право называется человеком, существом разумным.

— Пошли, курнем? — предложил Седой.

Стражи вышли на захламленную кухню. Заставленный посудой стол, с кучей пустых бутылок. Чьи-то семейные трусы в зеленый горошек, закрывают собой чайник на плите. В раковине гора немытой посуды, в которой лениво шевеля усами, ползали пара тараканов.

— Вчерашние террористы мне больше понравились, — сказал Денис, по обыкновению усаживаясь на подоконник, и открывая форточку. — Они чистоплотней были. А эти мало того, что редкостные моральные уроды и звери, так еще и свиньи.

— Они не звери, они хуже. Ни одно животное не станет так издеваться над себе подобным, или над своей жертвой. Убьют и сожрут, либо убьют чтобы самим выжить. Нет, на подобные гнусности способны лишь представители рода людского.

— Тебя чего на философию потянуло?

— Как вспомню, что они с Оксаной сделали, дурно становится.

Седой скривился и вместо ответа глубоко затянулся.

— Мы должны были не позволить Максиму заниматься самосудом, — продолжил Дмитрий.

— Точно, я же тебе предлагал самим их замочить. Это должны были сделать мы, стражи. Это наша прямая обязанность, вершить правосудие.

— Мы должны были передать их в руки закона.