Город без имени

Дмитрий и Виталий заняли позиции по обеим сторонам двери. В стенах было достаточное количество весьма объемных дыр, сквозь которые прекрасно просматривалось все пространство квартиры. Преображенный застыл в самом центре, повернувшись к двери спиной, и склонив голову на грудь. Пока он бездействовал, но это было затишье перед бурей, и стражи это прекрасно осознавали. Как ни странно, но дверь, в ходе всего магического светопреставления, устроенного преображенным, не пострадала. Можно было попробовать протиснуться сквозь одну из многочисленных дыр, которыми с избытком пестрели стены. Но так можно было потратить излишне много времени. К тому же существовала реальная возможность застрять, как печально известный медведь.

Виталий выкрикнул резкое слово и вскинул руку вперед, словно салютуя кому-то невидимому. Дверь буквально снесло с петель, вместе с изрядным участком стены. Дмитрий, активировав щит, не теряя не секунды драгоценного времени, тут же впрыгнул в квартиру. Вообще Дмитрий предпочел бы действовать, так как его учили в армии. Сначала, закинуть внутрь какую ни будь мощную взрывающуюся игрушку, и уж затем заходить самому. Если отражающий кокон вокруг преображенного еще не успел сформироваться, то вот тут бы ему и пришел трындец. Стражам бы даже и делать ничего не пришлось. Даже если бы и не удалось таким маневром повредить противнику, все равно, по крайней мере, огорошить бы точно получилось. А это, какое ни какое, а преимущество. Но за не имением такой нужной в хозяйстве вещи как граната, лучше всего магической, пришлось в квартиру прыгать самому. Не самое приятное ощущение, надо сказать, испытал страж. Преображенный, он же ведь и не поймешь, чем живет, какой логикой руководствуется, и какие процессы в нем протекают в момент преображения. Он ведь пускай сейчас и в ступоре пребывает, но может, не поднимая головы и не поворачиваясь к противнику лицом долбануть так, что мало точно не покажется. Ни ярость, ни адреналин не смогли заглушить то, опустошающее чувство страха, которое охватило Дмитрия в те секунды. Но все обошлось. Преображенный не ударил.

Виталий впрыгнул следом, и тут же перекатился в сторону, укрываясь за тем, что осталось от холодильника. Не самая лучшая защита от могучего, к тому же сошедшего с ума мага! Один миг стражи позволили себе осмотреться по сторонам. Кавардак был просто образцовый — вся мебель, книги, посуда, все было разбито на мельчайшие осколки, перемешанные друг с другом. В воздухе повис неприятный, бьющий в голову аммиачный запах. Откуда ему было здесь взяться? В следующий момент страж почувствовал, как зашевелились на его голове волосы. Дмитрий несколько раз участвовал в уничтожении преображенного, но никогда, ни то, что не видел, даже не слышал и не читал, ни о чем подобном. Вся комната, в один миг, превратилась в одну большую аномальную зону. С пространством в комнате творилось что-то не понятное. Некоторые углы в комнате были словно освещены невидимыми источниками света — очень яркими и больно бьющими по глазам. От этих светлых промежутков в стороны разбегались солнечные зайчики, будто свет играл на гранях невидимого алмаза. Другие же части комнаты представляли собой скопление темноты. Тень бралась не откуда и просто закрывала собой пространство. Это была будто паутина, закрывающая одну стену. Только нитями этой паутины служили полоски настолько черного цвета, который просто невозможно было представить себе в природе. Этот черный цвет будто светился, он притягивал и манил к себе.

Кроме паутины были еще черные линии в воздухе, совсем недалеко от Дмитрия. Будто ребенок замазал черным фломастером не понравившийся рисунок. Только полотном послужил не лист бумаги, а само пространство. Черные штрихи висели в воздухе, как раз напротив лица Малинина, растянувшегося в нижней стойке. Ему казалось, будто из этих тонких разрезов пространства на него кто-то внимательно и пренебрежительно смотрит. От этого чувства стражу стало не по себе, и он передернул плечами.

Самым странным, Дмитрию показалось не искажение в пространстве. Обломки, которыми был устлан пол, тянулись друг к другу. Небольшой осколок раковины уже сросся с обломком от спинки стула, кусок книжной страницы норовил подобраться к обломку вазы. Части от разных предметов ползли друг к другу как улитки, и едва соприкоснувшись, начинали срастаться. На полу, будто образовывалась какая-то непонятная мозаика, сложенная из различных, не сочетаемых элементов. Что получится в финале, было абсолютно не ясно.

Дмитрий, почти не целясь, выстрелил два раза. Знал, что точно попадет. Но не попал. Пули повисли в воздухе на расстоянии примерно двадцати сантиметров от затылка преображенного. Вокруг него был сформирован какой-то очень необычный щит, в котором, будто в патоке, увязли пули. Как правило, пули от щитов отскакивали, а не оставались висеть в воздухе.