Город без полиции

Устав шагать взад-вперед по холлу, Таня снова уселась в глубокое кресло возле барной стойки. Рядом на журнальном столике она заметила нетронутую чашку остывшего кофе и выпила ее залпом. Как ни странно, напиток оказал не возбуждающее, а расслабляющее действие. Спустя минуту ее веки отяжелели, на Таню напала неудержимая нервная зевота. Она расшнуровала ботинки и, поджав ноги, свернулась в кресле калачиком, успев пожалеть о том, что не воспользовалась предложением Матильды и не поднялась в гостиничный номер. «Там я, по крайней мере, была бы под замком, – думала она, уже проваливаясь в сон. – А здесь как на витрине. Меня видно через дверь... Через дверь... А может, никого и не было за дверью, нервы сдали, померещилось... Я даже лица не разглядела. Даже не могу сказать, мужчина это или женщина. Могла бы женщина справиться с Олей? Могла бы женщина...»

На этой мысли реальность смазалась и потекла, словно картина, облитая сильным растворителем. Какое-то время Таня различала еще лица и силуэты, обрывки впечатлений этого долгого дня. Она увидела насмешливую улыбку Ольги, татуированного дракона на ее плече, маленькую площадь в Стире и собор с витражными окнами, горную дорогу и кусты, усыпанные кроваво-красными ягодами... Голубую мерцающую лампадку в придорожной часовенке и крестьян, расстилающих сетки под оливковыми деревьями, и чаек, клюющих морских ежей на мелководье... Дворик, увитый красным виноградом, апельсиновое деревце, отягощенное плодами, маленькую хмурую девочку, выхватывающую у нее из рук медальон на цепочке... И еще – пустынные улицы Мармари, залитые мертвенным лунным светом, темные окна и запертые двери, и напоследок – бледное лицо, прижавшееся к дверному стеклу.

Увидев его, Таня дернулась, вскрикнула и разбудила сама себя. Над ней кто-то склонился, и в первый момент, смешав сон с действительностью, она воочию увидела перед собой лицо из кошмара. В следующий миг девушка осознала, что рядом с креслом стоит Матильда.

– Я задремала на минутку. – Таня спустила ноги на пол, нашаривая ботинки. – Который час?

– Пять, – удивила ее хозяйка гостиницы. – Вот видите, вы хорошо уснули. Надо было подняться в номер! Здесь все отлично спят, такой уж у нас воздух!

Таня только тряхнула головой, окончательно приходя в себя. Теперь она видела, что синева за стеклянной дверью значительно посветлела, словно ее разбавили молоком. Близился рассвет. Матильда, на удивление свежая и бодрая, зашла за стойку бара и занялась приготовлением кофе. Попутно она успела включить телевизор, и холл огласила греческая скороговорка – шли утренние новости. Таня зашнуровала ботинки и встала, чувствуя себя совершенно разбитой. Сон нисколько ее не освежил, и она только дивилась тому, что так глубоко провалилась, наперекор всем своим страхам.

– Откройте, пожалуйста, дверь! – крикнула Матильда, перекрывая треск кофемолки. Умопомрачительно запахло свежим кофе. – В пять часов нам обычно привозят горячий хлеб, прямо из пекарни! Вот сейчас позавтракаем, заберем ваши вещи, и я посажу вас на паром!

Таня отперла дверь и вышла наружу, с наслаждением вдыхая прохладный утренний бриз. Он был как глоток свежей воды, и девушка ощутила прилив сил. Небо стремительно светлело, день обещал быть безоблачным, таким же теплым, как вчерашний. На миг она ощутила острое сожаление, что покидает этот остров, не успев оценить его по достоинству. В собственные обещания, даваемые Матильде, – приехать сюда с мужем на отдых – Таня верила мало. Иван считал, что они слишком молоды для двух вещей: для ребенка и для бессмысленных трат. «В Грецию он ни за что не поедет, скажет, что это в два-три раза дороже Турции, где по случаю можно отдохнуть чуть не даром. Скажет еще, что один содержит нас двоих, потому что мои заработки – это смех и слезы, а еще добавит, что я никогда не стану взрослой. Он старше меня на три года, но иногда мне кажется, что между нами разница лет в двадцать пять... Как у Оли с ее мужем».

При мысли о погибшей утро перестало казаться столь лучезарным. Таня передернула плечами, ежась от прохладного ветерка, и торопливо вернулась в отель. Кофе был уже готов. Матильда налила ей чашку и, закурив, недовольно заметила, что посыльному из пекарни давно пора бы появиться.

– Когда туристический сезон кончается, тут все понемногу разлаживается, – она с досадой взглянула на часы. – Ради себя самих не стоит торопиться... Ну что ж, поехали за вещами или опоздаем на паром.

До Ольгиного дома доехали за пять минут. Таня просто не узнавала своего ночного жуткого маршрута – такими милыми и приветливыми стали улицы при свете утреннего солнца. Ей не верилось, что именно здесь она бежала несколько часов назад, сходя с ума от страха, вглядываясь в каждую тень темнее и длиннее прочих, будто в ней кто-то мог прятаться. Калитка, из которой она вчера вышла, была приоткрыта, словно женщин ждали. Матильда вошла первой и гортанно окликнула хозяев. На ее зов вышла старуха. Ее суровое морщинистое лицо хранило безучастное выражение, она ничуть не удивилась тому, что гостья ночевала в отеле.