Город без полиции

…Они давно уже выехали из предгорий, проселочные ухабы под колесами сменились гладким асфальтом, и теперь по обе стороны дороги тянулись оливковые рощи, в которых копошились люди, готовясь к сбору урожая и расстилая под деревьями сетки… А Таню все еще трясло. Она сидела прямо, не касаясь спинки сиденья, стиснув зубы, и крепко сжимала в кулаке медальон-черепашку. Ольга сделала несколько попыток с ней заговорить, а когда та не ответила, в сердцах свернула на обочину и остановила машину:

– Дальше не поеду! Скажи, какой был смысл оттуда удирать, будто тебя убить собирались?! Ты и меня заразила паникой! Да, я поняла, что черепашка принадлежала твоему Паше, но это же только доказывает, что тебя не разыгрывают, а правда хотят что-то сообщить! Не стучи зубами!

– Я не стучу, – вымолвила наконец Таня, с трудом разомкнув губы. – Это что-то у тебя в двигателе стучит. Ты уверена, что за нами никто не едет?

– Как же, минут десять ехал столетний дед на столетнем грузовике, в кузове вез громадную свинью! – в сердцах сообщила Ольга. – И все остальные, кого я видела, были не опаснее! Тебя никто не собирается убивать, пойми наконец!

– Пашу-то убили, – возразила Таня. Она разжала пальцы и посмотрела на черепашку. Очертания медальона впечатались в кожу ладони, так сильно девушка сжимала кулак. – Когда я это увидела, мне показалось, что весь воздух из легких выкачали… Ты можешь смеяться, называть меня паникершей, но я до сих пор чувствую на себе чей-то взгляд! А там, в горах, было вообще жутко! И главное, я не понимаю, что мне хотят сказать?!

Ольга выругалась сквозь зубы и достала мобильный телефон:

– В самом деле, что-то они слишком лаконично выражаются! Езжай, мол, в горы, что-то узнаешь о своем парне… А что ты узнала-то? Что где-то здесь живет человек, который что-то знает об убийстве, хочет рассказать… И страшно боится. Я думала, в часовенке будет еще одна записка, там-то кого ему бояться?! А он не решился даже на это! Ты не могла ошибиться с медальоном? Такой действительно был у твоего Паши?

Таня молча кивнула, снова переживая момент, когда они с Ольгой обыскивали нишу в часовенке. Они переворачивали и трясли вазочки для цветов, перебирали сами цветы в поисках записки, сняли со стены и осмотрели с оборотной стороны иконку, едва не опрокинули лампадку… Все бесполезно – черепашка была единственным предметом, который адресовался Тане. Поиски закончились истерикой с ее стороны и требованием немедленно покинуть эти жуткие безмолвные горы. Она была готова ручаться, что в тот момент и ее бесшабашной спутнице было очень не по себе.

– Я позвоню мужу, скажу, что мы возвращаемся, он просил предупредить. – Ольга набрала номер. – А насчет того, что этот тип не выходит на контакт, я, кажется, все поняла. Он не хочет это делать при мне, ему нужно, чтобы ты была одна. Тогда ясно, почему он оставил только черепашку!

Таня ничего не успела ответить – Ольга в этот момент быстро заговорила по-гречески. Девушка отвернулась к окну, разглядывая деревья, усыпанные спелыми черными оливками. Черепашку она по-прежнему сжимала в кулаке, и это почти невесомое украшение казалось ей неприятно-тяжелым. «Он желает, чтобы я была одна? Ну нет, этого как раз не желаю я! Оля права только в том, что меня, кажется, не собираются банально убивать. Давно бы можно это сделать… Неужели придется пойти на такой риск, расстаться с Олей, чтобы он ко мне подошел? Может, не реагировать больше на его намеки, не идти на контакт, прожить как-нибудь этот день, продрожать под одеялом ночь, а завтра утром улететь в Москву и жить спокойно…» Но в возможность последнего Таня уже не верила. Жить спокойно было бы затруднительно, даже зная лишь то, что ей рассказали вчера в полиции. И разве сможет она безмятежно спать, зная, что в Греции есть живой свидетель убийства, готовый пойти на контакт, а она так его и не выслушала?

Ее раздумья прервала Ольга. Она снова завела машину и крутанула руль, разворачиваясь поперек узкой дороги:

– Ну, едем домой! Если поторопимся, еще успеем сгонять на катере к ближайшим островам!

– Нет, погоди. – Таня нерешительно кусала губы, борясь со своими противоречивыми чувствами. – Может, мне стоит все-таки вернуться к той часовенке и побыть там одной?

Однако ее несмелую инициативу безжалостно отвергли. Ольга заявила, что такие эксперименты Таня может, конечно, ставить по своему усмотрению, но без ее участия.

– Мне вовсе не улыбается за тебя отвечать. – Она закурила и включила радио. – Сопровождать тебя, переводить, показывать достопримечательности – это сколько угодно, но объясняться в полиции, почему я тебя бросила в горах… Я отлично без этого обойдусь, у меня, между прочим, не греческое гражданство, а всего только вид на жительство! За свое гражданство они держатся тридцатью двумя зубами, а с приводами в полицию оно мне вообще не светит!