Город Бездны

Небесный демонстративно скривился. Однако в душе он был во многом согласен с Гомесом. Предположим, на «Калеуче» что-то пошло не так: не оказалось необходимых ресурсов, нарушился режим хранения антивещества… Обычно легенды рождаются из реальных событий, но бывают и исключения. Он вспомнил о настоящем «Калеуче» – корабле-призраке, который бороздит океан близ южного побережья Чили. Над волнами плывут печальные звуки аккордеона, а на борту веселятся мертвецы. Но каждый раз, когда кто-то замечает корабль, он чудесным образом превращается в обросший водорослями утес или груду топляка.

Может быть, и сейчас произойдет нечто подобное?

Последний час, казалось, тянулся дольше, чем оба предыдущих. Наконец терпение было вознаграждено: в иллюминаторах появился смутный силуэт корабля-призрака. Несомненно, это было судно Флотилии. Так же выглядел на подлете «Сантьяго», правда, на «Калеуче» не было ни одного огонька. Сам корпус можно было разглядеть лишь в лучах прожекторов шаттла, а детали, которые представлялись весьма любопытными, – только по одной, приближаясь к дрейфующему кораблю на расстояние в несколько сотен метров.

– С командным отсеком, кажется, все в порядке, – заметил Гомес, когда луч прожектора скользнул по огромной сфере в носу корабля.

Многочисленные темные иллюминаторы, «глаза» датчиков, радиоантенны, торчащие из круглых углублений, – и ни малейшего намека на то, что все это работает. Спереди сфера покрыта бесчисленными оспинами метеоритных ударов, но то же самое можно увидеть и на «Сантьяго». На первый взгляд корабль не получил сколько-нибудь серьезных повреждений.

– Двигайся вдоль «хребта» к корме, – проговорил Гомес.

Норкинко хлопотал у них за спиной, просматривая чертежи старого корабля.

Небесный включил двигатели на малую мощность, и шаттл медленно проплыл мимо сферы командного отсека, затем миновал цилиндрический модуль, в котором должны были находиться бортовые шаттлы «Калеуче» и трюм. Никаких различий. Даже воздушные шлюзы располагались там же, где и на «Сантьяго».

– Пока ничего существенного, – сказал Гомес. – Вроде радар показывал…

– Ты прав, – перебил Небесный. – Просто все повреждения на другой стороне. Мы облетим вокруг двигательного отсека и вернемся обратно.

Они медленно ползли вдоль «хребта». Невидимые лучи прожекторов упирались в корпус, и в ярких округлых пятнах, похожих на дыры в темноте, проплывали детали. Мимо заскользили бесчисленные модули со «спящими». Небесный начал считать их, но вскоре убедился в бессмысленности этого занятия. Все модули были на месте и выглядели неповрежденными. Да и сам корабль – если не обращать внимания на мелкие царапины от метеоритов – словно только что покинул орбиту.

– Все равно здесь что-то нечисто, – прищурясь, заметил Гомес. – Он выглядит как-то странно.

– Не вижу ничего странного, – отозвался Небесный.

– По-моему, с ним все в порядке, – сказал Норкинко, на миг отрываясь от чертежей, гораздо более увлекательного для него зрелища.

– Ничего подобного, – возразил Гомес. – Он выглядит так, словно изображение не сфокусировано. Разве не видите?

– Это визуальный эффект, – сказал Небесный. – Просто глаз не справляется с контрастом: одни участки ярко освещены, а другие нет.

– Ладно, будь по-твоему.

Они продолжали двигаться в молчании. В глубине души и Норкинко, и Небесный признавали, что Гомес прав: «Калеуче» выглядел странно. Небесный снова вспомнил старинную легенду о корабле-призраке, рассказанную Норкинко. Тот парусник окружал себя туманом, чтобы укрыться от посторонних глаз. Хорошо, что Норкинко не напомнил об этом. Небесный уже не мог поручиться, что сохранит самообладание.

– От капсул со «спящими» нет инфракрасного излучения, – произнес наконец Гомес, когда они приближались к оконечности «хребта». – Думаю, это дурной знак. Когда капсулы действуют, системы охлаждения излучают в инфракрасном диапазоне. Чтобы создавать холод, надо отдавать тепло, иначе никак. Значит, момио не выжили.

– Можешь радоваться, – сказал Небесный. – Ты хотел корабль-призрак? Ты его получил.

– Не думаю, что на нем есть призраки. Правда, мертвецов предостаточно.

Они миновали конец «хребта», где к нему был пристыкован двигательный отсек. Теперь шаттл плыл лишь в десяти-пятнадцати метрах над корпусом «Калеуче». На таком расстоянии все детали должны были выглядеть идеально четко, но… Следовало отдать должное наблюдательности Гомеса. Казалось, стекла в иллюминаторах стали гофрированными. Контуры деталей слегка расплывались, хотя очертания корпуса оставались четкими – словно корабль подтаял, а затем снова застыл.

Это было неправильно.

– Ну что, – произнес Гомес, – с двигательным отсеком тоже как будто все в порядке. Антивещество должно находиться внутри. Остаточной энергии хватает, чтобы его удерживать.

– Но ты же видишь – никаких признаков энергии. Ни один прожектор не светится.

– Значит, на корабле отключено все, кроме систем жизнеобеспечения. Но антивещество просто обязано находиться внутри. Тогда в любом случае окажется, что мы прилетели сюда не напрасно.