Город Бездны

Кроме того, я обнаружил любовно сохраненный сетевой пульт, который словно перекочевал сюда из музея кибернетики; на все свободные места были наклеены бумажки, заляпанные и поблекшие, с подробными инструкциями относительно того, что можно и чего нельзя делать на борту, а также план аварийной эвакуации. Время от времени в системе громкой связи раздавался щелчок, и кто-то в очередной раз с ужасным акцентом сообщал, что отправление корабля задерживается. Наконец содержание сообщения изменилось: нас поставили в известность, что корабль покинул «Айдлвилд», двигатель включен и мы спускаемся. Старт был таким мягким, что я даже не заметил.

Избавившись от осколков зуба во рту и тщательно исследовав болезненные синяки – прощальный подарок нищенствующих, – я постепенно погрузился в сон.

Глава 10

В тот день, когда проснулся пассажир, мир еще раз необратимо изменился.

Небесный в сопровождении двух его лучших друзей ехал в служебном вагончике, который с грохотом катился вдоль «хребта» «Сантьяго» по одному из вспомогательных тоннелей, пронизывающих корабль от носа до кормы. Состав полз по рельсам как улитка, то и дело останавливаясь, чтобы позволить экипажу выгрузить припасы либо дождаться, пока другой поезд не освободит тоннель впереди. Как обычно, спутники Небесного коротали время, рассказывая небылицы и бахвалясь друг перед другом. Небесному доставалась роль зануды, который не способен веселиться вместе с остальными и потому изо всех сил стремится испортить им настроение.

– Мне вчера Вильетти такое рассказал! – крикнул Норкинко, стараясь перекрыть грохот поезда. – Сам он в это не верит, а другие верят! И дело касается Флотилии.

– Валяй, а мы посмеемся, – откликнулся Небесный.

– Простой вопрос: сколько кораблей было изначально, до гибели «Исламабада»?

– Разумеется, пять, – ответил Гомес.

– А если не пять? А вдруг шесть? Один взорвался – нам это известно. Но какой? Может быть, как раз «Исламабад» уцелел?

– А почему мы его не видим?

– Потому что он не подает сигналов. Он преследует нас, как призрак.

– Весьма убедительно, – фыркнул Небесный. – А у этого призрака, случайно, не было имени?

– Что касается имени, то…

– Я так и знал.

– Говорят, «Калеуче».

Небесный вздохнул. Путешествие, похоже, будет еще то. Когда-то много лет назад они втроем считали железнодорожную сеть корабля местом для игр – увлекательных и в меру опасных. Это была удивительная страна, где оживали истории о привидениях и приключениях. Там были заброшенные тоннели, которые ответвлялись от основной линии, – по слухам, они вели к засекреченным грузовым отсекам. По одной из версий, там находились тайники со «спящими», которых переправили на борт нелегально в последние минуты перед отлетом, потому что это были члены правительств-соперников. Небесный и его друзья знали места, где можно, подзадоривая друг друга, забираться на крышу поезда и ехать, едва не обдирая спину о потолок тоннеля. Сейчас он, повзрослевший, вспоминал эти игры с лукавым изумлением, отчасти гордясь былым риском, отчасти ужасаясь грозившей им тогда кошмарной смерти.

С тех пор прошла целая жизнь. Теперь их действия куда более серьезны – они выполняют нужную работу для корабля. Его ресурсы на исходе, и все члены экипажа вынуждены лезть вон из кожи. Небесному и его друзьям поручено сопровождать грузы для бригад, работающих на «хребте» и в двигательном отсеке. Обычно это включало помощь при разгрузке, после чего груз приходилось тащить через узкие переходники и спускать по эксплуатационным шахтам туда, где он был необходим. В общем, работа оказалась далеко не такой простой, как они думали поначалу. Редкая смена обходилась без свежих царапин и синяков. Зато постоянные нагрузки помогли обзавестись великолепной мускулатурой – в других условиях на это можно было даже не надеяться.

Необычная у них сложилась компания. Гомес мечтал работать в двигательном отсеке, в этом тайном ордене техников, обслуживающих силовые установки. То и дело он загонял поезд в корму и даже шептался с кем-нибудь из тамошних спецов, пытаясь произвести на него впечатление своим знанием нюансов герметизации и прочих секретов теории аннигиляторных двигателей. Временами, наблюдая за этими беседами, Небесный замечал: не всегда техники разбивали в пух и прах вопросы и ответы Гомеса. Изредка они даже выказывали сдержанное удивление и намекали, что однажды Гомесу будет позволено вступить в их тишайшее братство.