Город Бездны

В пассажирском салоне царила теснота, точно в тюремном транспорте. Сходство усиливалось оттого, что пассажиры находились в каком-то сонно-подавленном состоянии, – при перевозке в центр принудительного содержания заключенных обычно накачивают наркотиками. С потолков опустились экраны, на них замелькали объявления, но продукты и услуги, которые они рекламировали, вряд ли пережили эпидемию. В одном конце вагона я заметил тесное скопление паланкинов, похожих на коллекцию гробов на складе похоронного бюро.

– Прежде всего нам необходимо избавиться от имплантатов, – сказал Квирренбах, склоняясь ко мне с видом заговорщика. – От мысли, что эти штуки все еще сидят у меня в голове, дурно становится.

– Нужно найти человека, который сделает это быстро, – отозвался я.

– А заодно и безопасно – одно без другого ничего не стоит.

– Вам не кажется, что поздновато заботиться о безопасности? – улыбнулся я.

Квирренбах насупился.

На экране, который висел у нас над головой, крутили рекламу невероятно элегантного летательного аппарата. Он отдаленно напоминал волантор, но выглядел так, будто был собран из частей насекомых. Потом по экрану поползли помехи, и на нем появилась женщина, которую я мысленно обозвал гейшей.

– Дорогие гости, добро пожаловать на борт нашего «зефира». – Она напоминала фарфоровую куклу с накрашенными губами и розовыми щеками. Ее серебряный наряд был продуман с абсурдной тщательностью, а изогнутые концы воротника поднимались за головой. – Сейчас мы движемся по тоннелю «Транскальдера» и прибудем на вокзал Гранд-Сентрал через восемь минут. Надеемся, что вы получите удовольствие от путешествия и пребывание в Городе Бездны будет для вас и приятным, и полезным. Ну а пока, с нетерпением ожидая вашего прибытия, мы приглашаем вас полюбоваться некоторыми достопримечательностями нашего Города.

– Это интересно, – заметил Квирренбах.

Окна вагона мигнули и превратились в голографические дисплеи. На фоне проносящихся мимо стен появилась величественная панорама Города. Казалось, мы перенеслись на семь лет назад. Поезд мчался между фантастическими постройками, которые вздымались справа и слева, подобно горам из цельного опала и обсидиана. Под нами проплывали многоярусные террасы, украшенные садами и озерами невероятной красоты, оплетенные лабиринтом переходов и транспортных трубопроводов. Они таяли внизу, в туманной синеве, пронизанной залитыми неоновым светом пропастями, гигантскими торговыми комплексами и отвесными стенами. В воздухе густым роем носились ярко расцвеченные летательные аппараты, похожие на экзотических стрекоз и колибри. Пассажирские дирижабли лениво пробирались сквозь эти скопища, над перилами их гондол сотнями торчали головы крошечных зевак. А над всем этим великолепием вырастали самые высокие здания – точно облака, которым придали геометрически безупречную форму. Чистейшую гладь неба цвета электрик расчертила ажурная сеть купола.

Этот город чудес тянулся в нескончаемую даль, насколько хватало глаз. Расстояние не превышало шестидесяти километров, но оно могло быть бесконечностью. Кажется, диковин в Городе Бездны могло хватить на целую жизнь – даже в нынешнем понимании.

И никаких признаков чумы. Прекрасная иллюзия… Мне пришлось напоминать себе, что мы по-прежнему несемся по тоннелю сквозь стенку кратера и до Города еще ехать и ехать.

– Ясно, почему они называли тот период Бель-Эпок, – сказал я.

Квирренбах кивнул:

– Это и была прекрасная эпоха. И знаете, что хуже всего? Они чертовски хорошо это понимали. В отличие от других золотых веков в истории… они знали, что живут в лучшие из времен.

– И это, должно быть, сделало их совершенно несносными.

– Что ж, они заплатили сполна.

И в этот миг мы выскочили на свет – или что тут, в Городе Бездны, заменяет свет дня? Как я понял, поезд выехал из тоннеля и почти сразу миновал границу купола. Теперь мы мчались внутри подвесной трубы, и вид за окнами должен был повторять то, что изображала голограмма, но труба была облеплена грязью и едва позволяла разглядеть тесное скопление трущоб. Голографическая трансляция продолжалась, и картины старого города казались тусклым призраком былого великолепия. Впереди наша труба делала поворот и исчезала в многоярусном цилиндрическом здании, из которого во все стороны расходились такие же путепроводы. Мы уже подъезжали, и поезд начал сбрасывать ход.

Вокзал Гранд-Сентрал, Город Бездны.

Когда мы въехали в здание, голографический мираж растаял, унося с собой последние воспоминания о Бель-Эпок. Судя по всему, только мы с Квирренбахом отдали должное голофильму. Все прочие стояли молча, изучая обожженный и замусоренный пол под ногами.

– Все еще надеетесь здесь освоиться? – спросил я у Квирренбаха. – После того, что видели?

Он долго думал, прежде чем ответить.

– А почему бы и нет? Что, если сейчас здесь больше возможностей, чем их было раньше? Впрочем, ясно лишь одно.

– Что именно?

– Что бы я здесь ни написал, эта музыка никому не поднимет настроение.

* * *