Город бездны

Мы решили разбить лагерь на ближайшей прогалине, метрах в двухстах впереди по дороге. Водители нуждались в отдыхе после того, как целый день пробирались через заросли, а машины успели получить мелкие повреждения, которые было необходимо исправить прежде, чем снова отправляться в путь. Мы не торопились достичь места, где планировали устроить засаду, и Кагуэлла решил немного поохотиться перед сном в окрестностях лагеря.

Я воспользовался моноволоконной сенокосилкой, чтобы расчистить прогалину, затем помог накачивать палатки-купола.

— Пойду прогуляюсь, — сказал Кагуэлла, похлопав меня по плечу. Он был в охотничьей куртке, с переброшенной через плечо винтовкой. — Вернусь примерно через час.

— Будьте осторожнее со змеями, — полушутя предостерег я.

— Это просто прогулка, Таннер.

Я протянул руку к стоявшему перед палаткой складному столику, на котором размещалось кое-что из нашего оборудования.

— Если собираетесь далеко, — я поднял со столика инфракрасные очки-бинокль, — не забудьте вот это.

Он помедлил, потом взял у меня прибор и сунул его в нагрудный карман рубашки.

— Спасибо.

Кагуэлла шагнул из островка света с палатками, на ходу снимая с плеча винтовку. Разобравшись с первой палаткой, которая предназначалась Кагуэлле и его супруге, я отправился на поиски Гитты, чтобы сообщить ей об этом. Она сидела в кабине машины с дорогим электронным блокнотом на коленях и, небрежно постукивая по клавишам, бегло просматривала страницы какого-то поэтического сборника.

— Ваша палатка готова, — сказал я.

Она закрыла блокнот с видимым облегчением и позволила мне проводить ее к входу в палатку. Я заблаговременно проверил прогалину на предмет потенциальной угрозы — например, мелких ядовитых родственниц гамадриад, которых мы называли «вьюнами», — но ничего не обнаружил. Гитта шла неуверенно, боясь шагнуть за пределы ярко освещенного участка земли, несмотря на мои заверения.

— Ну как, наслаждаетесь путешествием? — спросил я.

— Это шутка, Таннер? По-вашему, я могу этим наслаждаться?

— Я говорил ему, что будет лучше для всех, если вы останетесь в Доме Рептилий.

Я расстегнул «молнию», открывая вход в палатку. Роль прихожей играл крошечный воздушный шлюз — благодаря ему палатка не съеживается всякий раз, когда кто-то входит или выходит. Мы установили палатки треугольником, соединив их короткими герметичными коридорами. Генератор, наполнявший палатки воздухом и придававший им форму, был невелик и работал бесшумно.

— Вы полагаете, что это подходящее место для женщины, Таннер? — спросила Гитта, шагнув внутрь. — Если не ошибаюсь, подобные устройства вышли из употребления еще до старта Флотилии.

— Нет, что вы… — пробормотал я, стараясь, чтобы мой тон не казался извиняющимся. — Я вовсе так не думаю.

И вознамерился застегнуть наружную дверь, чтобы Гитта могла войти в палатку в одиночестве.

Но она подняла руку, не позволив мне коснуться «молнии».

— Хорошо, а что вы думаете?

— Думаю, что здесь произойдет нечто не слишком приятное.

— Вы имеете в виду засаду? Забавно, а я бы никогда не догадалась.

Я почувствовал себя идиотом.

— Гитта, поймите, что вы не все знаете о Кагуэлле. Да и обо мне тоже, если уж на то пошло. О том, чем мы занимаемся. Что за работу выполняем. Думаю, скоро вы поймете, что это такое.

— Зачем вы мне это говорите?

— Полагаю, вам лучше быть к этому готовой, вот и все. — Я оглянулся через плечо на джунгли, в которых исчез ее муж. — Мне нужно заняться другими палатками, Гитта.

— Да, конечно, — ответила она. В ее голосе было что-то странное.

Она пристально смотрела на меня. Возможно, это была игра света и тени, — но в эту минуту ее лицо показалось мне сверхъестественно прекрасным, словно портрет кисти Гогена. Наверно, именно в тот момент я полностью осознал, что готов предать Кагуэллу. Эта мысль постоянно была рядом, но понадобился этот миг обжигающей красоты, чтобы высветить ее. Интересно, принял бы я это решение, если бы тени упали на ее лицо чуть иначе?

— Таннер, вы знаете, что ошибаетесь?

— По поводу чего?

— Я знаю о Кагуэлле гораздо больше, чем вам кажется. Гораздо больше, чем кажется кому-либо. Я знаю, что он жестокий человек, и знаю, что он совершил ужасные деяния. Настолько ужасные, что это не укладывается в голове.

— Вот так сюрприз.

— Нет. Что бы вы ни сказали, я не удивлюсь. Я не говорю о мелких злодействах, которые он совершил с тех пор, как вы с ним познакомились. Они едва ли стоят внимания в сравнении с тем, что он творил прежде. Но если вам не известно его прошлое — значит, вы не знаете его по-настоящему.

— Если он настолько плох, то почему вы до сих пор с ним?

— Потому что сейчас он не то чудовище, каким был раньше.

Между деревьев мелькнула голубоватая вспышка, затем раздался звук выстрела лазерной винтовки. Потом в чаще послышался треск — что-то упало на землю. Наверно, Кагуэлла шел вперед, пока ему не попалась добыча — по-видимому, небольшая змея.

— Говорят, дурного человека не изменишь, Гитта.