Город бездны

Шантерель провела меня в огромный зал под куполом, сияющим великолепной россыпью кристаллов. К залу примыкали пешеходные аллеи и плазы, с потолка свисали люстры величиной с посадочную капсулу. Дорожки огибали друг друга, петляли вокруг водоемов с рыбками кой, искусственных водопадов, вокруг пагод и чайных домиков. Центр атриума занимал огромный стеклянный резервуар, помещенный в узорчатый металлический каркас. В резервуаре что-то находилось, но его загораживала от меня толпа людей, толпящихся по периметру, — с зонтиками, веерами и всевозможными тварями на поводках.

— Сейчас я присяду за столик, — сказал я, дождавшись, пока Шантерель обратит на меня внимание. — А вы заглянете вон в тот чайный домик и закажете мне чашку чая и что-нибудь для себя. Затем вернетесь за мой стол — так, будто мы с вами пришли сюда скоротать время.

— И все это время вы будете держать меня под прицелом.

— Рассматривайте это как комплимент. Я просто не могу отвести от вас глаз.

— Вы шутник, Таннер.

Я с улыбкой уселся в кресло… и внезапно сообразил, что весь покрыт грязью, которая слегка подсохла с тех пор, как мы покинули Малч. В Кэнопи, среди нарядной толпы я выглядел точно землекоп на карнавале.

Честно говоря, я почти не верил, что Шантерель вернется с чашкой чая. Неужели она действительно думает, что я способен выстрелить ей в спину прямо здесь? Неужели она вообразила, что я настолько хороший снайпер, что смогу попасть в нее, не вынимая пистолет из кармана и не рискуя задеть кого-нибудь из прохожих? Ей достаточно было непринужденно отойти от меня подальше, и на этом бы наше знакомство закончилось. После этого она могла бы рассказывать о том, какой неожиданный оборот приняла ночная охота, — история получилась бы не менее занимательной, чем у ее друзей. И мне бы не в чем было ее упрекнуть. Я пытался вызвать в себе неприязнь, но из этого ничего не вышло. Можно себе представить, как восприняла бы эту ситуацию Зебра. Однако позиция Шантерель тоже не лишена основания. Она верит, что люди, на которых они охотятся, — подонки, которые должны поплатиться жизнью за свои преступления. Разумеется, она ошибается — но откуда ей об этом знать? Моя точка зрения основана на информации, которую мне сообщил Уэверли. Шантерель считала это занятие едва ли не похвальным. Разве она не делает одолжение Малчу, уничтожая живущих в нем паразитов?

Стоп. Достаточно того, что я позволил этой мысли появиться у меня в голове — хотя и не укрепился в ней.

Не сомневаюсь, Небесный Хаусманн гордился бы мной.

— Вы смотрите на меня с такой благодарностью, Таннер. Право, не стоит.

Шантерель все-таки вернулась.

— Почему вы вернулись?

Она поставила на металлическую столешницу две чашки и уселась напротив. В ее движениях опять появилась кошачья гибкость и грация. Любопытно, откуда у нее эти повадки хищницы — благодаря модификации нервной системы или в результате упорных тренировок?

— Наверно, вы еще не слишком мне надоели. Скорее, наоборот. Я заинтригована. К тому же, мы находимся в общественном месте. Кажется, здесь вы не представляете такой опасности.

Я сделал глоток. Чай почти не имел вкуса — как изысканно размытая акварель, если бы цвет вызывал вкусовые ощущения.

— Вы не договариваете, Шантерель.

— Вы сдержали слово насчет моих друзей. Хотя могли бы убить их. Но вместо этого сделали им настоящий подарок. Вы показали им, что такое боль — настоящая боль, а не жалкое подобие боли, которое могут обеспечить эксперименталии. К тому же благодаря вам им будет чем похвастаться. Разве я не права? Вы могли запросто прикончить их, и это не нарушило бы ваших планов.

— С чего вы взяли, что у меня есть планы?

— Поняла из ваших вопросов. И еще мне кажется, что у вас мало времени.

— Могу я задать еще один вопрос?

Шантерель кивнула и воспользовалась этим моментом, чтобы снять свою кошачью маску. У нее были глаза львицы, но, не считая вертикальных зрачков, ее лицо было вполне человеческим — широким, открытым, с высокими скулами, обрамленное тяжелой гривой каштановых локонов, ниспадающих до плеч.

— Спрашивайте, Таннер.

— Перед тем, как я уложил ваших друзей, один из них что-то сказал. Может быть, это были вы, я не помню точно.

— Может быть. О чем шла речь?

— О том, что у меня что-то с глазами.

— Это была я, — смущенно призналась Шантерель.

Значит, мне это не показалось.

— Что вы тогда сказали, и что увидели?

Она понизила голос. Разговор действительно принимал странный оборот.

— У вас светились глаза. Это не был отраженный свет. Они горели, точно свет шел из глазниц, — ее речь стала торопливой и нервной. — Я подумала, что на вас какая-то маска, и вы скинули ее, прежде чем появились снова. Но ведь маски не было?

— Конечно. Но мне жаль, что ее не было.

Она посмотрела мне в глаза, словно что-то разглядывала. Вертикальные щелки ее зрачков сузились.

— Во всяком случае, сейчас этого нет. Вы в самом деле не знаете, почему у вас светились глаза?

— В самом деле, — отозвался я, без особого энтузиазма потягивая водянистый чай. — Будем считать, что это одна из маленьких тайн моей жизни.

— Вы считаете, это хороший ответ?