Город бездны

— Бога ради, не делайте этого! — воскликнул Арместо. — Наши модели-имитаторы говорят, что при частичном отключении двигателя остается лишь тридцатипроцентная вероятность…

— Судя по нашим данным, шансы выше… незначительно.

— Пожалуйста, подождите. Мы посылаем вам техническую информацию… Замьюдио, ничего не предпринимайте, пока с ней не ознакомитесь.

Они целый час муссировали этот вопрос — то перебрасывались данными с имитаторов, то спорили по поводу их трактовки. Разумеется, они были уверены, что переговоры проходят в строжайшей тайне. Надо сказать, мои агенты уже давно нашпиговали все три корабля «жучками»… хотя мой «Сантьяго», скорее всего, постигла та же участь. Я со спокойным удовлетворением следил за тем, как аргументы становятся все более нелепыми — с постепенным переходом на личности. Подвергнуть себя угрозе аннигиляции после полутора сотен лет путешествия — риск нешуточный. В обычной ситуации дебаты растянулись бы на месяцы, а то и годы, причем на одной чаше весов лежала ничтожная выгода, а на другой — вероятность гибели. Главное, что все это время они сбрасывали скорость, а «Сантьяго» по-прежнему шел впереди с победным отрывом, который с каждой секундой увеличивался.

— Хватит болтать, — сказал наконец Замьюдио. — Мы начинаем остановку двигателей.

— Прошу вас, — взмолился Арместо. — Разве нельзя подумать над этим хотя бы день?

— И позволить этому подонку убежать? Извините, но мы уже приняли решение.

В голосе Замьюдио появились деловитые нотки. Он зачитал показатели приборов, затем начал отсчет:

— Гашение скорости через пять секунд… топология «горлышка» выглядит стабильной… ограничиваем поток горючего… три… два… один…

Его голос утонул в вое статических помех. Одно из новых солнц внезапно превратилось в сверхновую, затмив соседей. Звезда превратилась в белую розу, окаймленную пурпуром, переходящим в черный. Я как завороженный глядел на адский костер, который пылал прямо передо мной. Корабль исчез в одно мгновение — точно так же, по словам Тита, погиб «Исламабад». Это белое пламя казалось очищающим… почти священным. Потом оно стало бледнеть на глазах. Мой корабль опалило потоком ионов — словно призрак «Палестины» коснулся его обшивки. Все дисплеи на капитанском мостике мигнули и запестрели помехами, но корабли Флотилии давно разошлись на достаточное расстояние, и гибель одного из них не могла повредить остальным.

Когда помехи пропали, я услышал голос Арместо:

— Ты действительно подонок, Хаусманн. Это твоя вина.

— Потому что я оказался умнее вас?

— Потому что ты солгал нам, мразь! — теперь я узнал голос Омдэрмана. — Тит стоил миллиона таких, как ты, Хаусманн. Я знал твоего отца. В сравнении с ним вы просто… ничтожество. Дерьмо. И знаешь, в чем твоя беда? Точно так же ты убиваешь и своих людей.

— Не думаю, что я способен на такую глупость.

— Еще как способен, — усмехнулся Арместо. — Я говорил тебе, что наша разведка очень хорошо работает, Хаусманн. Мы знаем твой корабль, как свой собственный.

— Наши тоже не сидят без дела, — подхватил Омдэрман. — У тебя не осталось ни одного козыря, будь ты проклят. Тебе придется тормозить, или ты проскочишь мимо цели и зависнешь посреди космоса.

— Сомневаюсь, — возразил я.

События развивались совершенно не по плану — но иногда приходится отступать от строгого следования плану, чтобы выдержать общее направление. Это все равно что слушать симфонию, не вслушиваясь в голоса отдельных инструментов.

Норквинко помог мне немного усовершенствовать кресло. Откинув обтянутую черной кожей крышку на подлокотнике, я выдвинул плоскую консоль, усеянную множеством кнопок, и опустил ее себе на колени. Несколько прикосновений к панели управления — и на экране появилась схема, похожая на кактус. Это был план корабля, где было отмечено местонахождение спящих и их состояние на текущий момент.

На протяжении многих лет я упорно работал, отделяя зерна от плевел. В результате капсулы с мертвыми момио располагались в определенном участке «хребта». Вначале приходилось нелегко. К моей досаде, спящие умирали в произвольном порядке, не считаясь с моими кропотливо разработанными планами. Но это лишь поначалу. Затем я взял ситуацию под контроль. Мне оставалось лишь пожелать, чтобы умерли те или иные момио — и схема начинала действовать, как по волшебству. Разумеется, для этого мне приходилось выполнять определенные ритуалы. Например — как и прежде, посещать момио, прикасаясь к их капсулам. Иногда — кажется, это происходило бессознательно — я слегка корректировал режимы систем жизнеобеспечения. Нет, я не причинял им вреда… но каким-то непостижимым образом мои действия приводили именно к такому результату. По сути, это была настоящая магия.

И она действительно принесла пользу. Теперь мертвые и живые были отделены друг от друга. Полный ряд из шестнадцати колец — сто шестьдесят капсул, занятых исключительно мертвецами. И еще половина ряда — восемьдесят шесть мертвых. К этому времени погибла четверть спящих.