Город бездны

Я вспомнил послание к иммигрантам, с которым ознакомился на борту «Стрельникова», и понял, что имелось в виду. Здания трансформировались на глазах, настолько быстро, что убивали находившихся внутри людей — куда более грубо и эффективно, чем собственно эпидемия. Согласно проекту, здания могли восстанавливать сами себя или изменяться, подчиняясь командам из демаркистской сети. Достаточно определенному количеству людей пожелать, и здание послушно принимало новую форму. Однако изменения под воздействием эпидемии происходили внезапно и бесконтрольно, как сейсмические подвижки. Никому и в голову не могло прийти, что этот проект таит такую опасность. Город развивался с утопической плавностью, ему можно было время от времени придавать новый вид, замораживать, размораживать и снова замораживать, словно ледяную скульптуру. Никто не сказал зданиям, что в них живут люди, которые могут быть раздавлены, едва они начнут изменять форму. Многие мертвецы до сих пор лежат в чудовищных постройках, заполонивших Город.

Вскоре Город Бездны проплыл под нами и исчез за иззубренной кромкой стены кратера. Я заметил в ней тесную выемку, а через миг «бегемот» грациозно скользнул туда.

На берегу светло-коричневого озера я увидел россыпь бронированных построек. Приближаясь к нему, корабль пошел на снижение. Теперь было отчетливо слышен вой двигателя малой тяги, который не давал шаттлу взмыть вверх.

— Пора на выход, — Квирренбах поднялся с кресла и кивнул в сторону потока людей, который двигался через вестибюль.

— Куда они все идут?

— К посадочным капсулам.

Я последовал за ним через вестибюль, туда, где по одной из многочисленных спиральных лестниц можно было спуститься на нижнюю палубу. На посадочной площадке уже выстроилась очередь. Люди проходили через стеклянные шлюзы и садились в каплевидные капсулы, которые цепочкой ползли по направляющим. Заполненные капсулы скользили вниз на короткий пандус, торчащий из брюха «бегемота» и, пролетев по воздуху остаток дистанции — две-три сотни метров, — шумно падали в озеро.

— Хотите сказать, что эта штуковина по сути не приземляется?

— Господи, конечно, нет, — улыбнулся Квирренбах. — Они не рискуют приземляться. Тем более в наше время.

Наша капсула выскользнула из-под брюха «бегемота». Кроме нас с Квирренбахом, в ней было еще двое пассажиров. Оба с жаром спорили о местной знаменитости по фамилии Воронофф, но говорили на норте с таким сильным местным акцентом, что я понимал лишь одно слово из трех. Все остальное их совершенно не волновало — даже когда мы погрузились в озеро с явным риском не всплыть на поверхность. Но все обошлось. Сквозь стеклянную оболочку я увидел, как справа и слева из воды выскакивают остальные капсулы.

Через озеро уже шагала пара машин, готовых подобрать нас. Это были высоченные скелетообразные треноги, передвигающиеся при помощи целой системы поршней. По одной вылавливая плавающие капсулы приспособлениями, похожими на краны, они укладывали их в сетку, которая болталась под брюхом треноги. Операторы в герметичных кабинах на крышках треног лихорадочно работали рычагами.

Затем треноги выбирались на берег и разгружали свои кошелки на ленту конвейера — она ползла к одному из зданий, которые я заметил на подлете.

Там нас доставили в герметичную приемную камеру, где капсулы были сняты с конвейера. Группа рабочих со скучающим видом вскрывала оболочки, а пустые капсулы направляли к посадочной площадке наподобие той, где пассажиры на борту «бегемота» ожидали отправки. Думаю, треножники снова отнесут их на середину озера и поднимут повыше, чтобы «бегемот» смог их подхватить.

Мы с Квирренбахом выбрались из капсулы и присоединились к толпе пассажиров, которая устремилась из приемной камеры через лабиринт холодных тускло освещенных туннелей. Воздух был затхлым, словно каждым его глотком до тебя уже успели подышать несколько человек. Но дышать им было можно, а сила тяжести была не намного выше, чем на станциях Ржавого Обода.

— Не знаю, чего именно я ожидал, но только не этого, — сказал я. — Ни сервиса, ни системы безопасности, ничего. Напрашивается вопрос: какова здесь секция иммиграции и таможня?

— Об этом можете не думать, — сказал Квирренбах. — Таможню мы только что прошли.

Я вспомнил об алмазном пистолете, который отдал Амелии. Я был уверен, что пронести его в Город Бездны нереально.

— Это была таможня?

— Подумайте немного — и поймете, что Город Бездны трудно чем-то удивить. Нет смысла проверять вас на наличие оружия — здесь его столько, что лишняя единица ничего не изменит. Скорее, они предпочтут конфисковать ваш товар и предложить обмен с доплатой за новинку. И нет смысла проверять вас на инфекции. Слишком сложно — и вы скорее подцепите ее здесь, чем принесете в Город. Наоборот, несколько милых инопланетных бактерий может принести нам реальную пользу.

— Нам?

— Им. Извините, оговорился.