Город Бога

«Люди сами ищут кандалы? Возможно. В те времена, когда на землю спускаются горести и великий стон начинает отовсюду слышатся, человек сам ищет кому бы отдать свободу и волю, лишь бы спрятаться от бед и невзгод за тем, кто обещает надежду».

— Ламес Иллирийский. Философ эпохи Великого Кризиса.

«… Тайные общества могут создаваться фанатиками, в них могут входить чудаки, но на вершине всегда стоит расчетливый ум».

— Алекс Кош. Писатель докризисной эпохи.

Пролог

Времена Континентального Раздора. В окрестностях Сиракузы-Сан-Флорен.

Это Италия, точнее то, что от неё осталось — сущие осколки былого великого мира, лишённого славы и жизни, который находится на последнем издыхании. Это чувствуется повсюду — в отравленной земле, грязной воняющей воде и воздухе, пропитанным химическим смрадом, иначе говоря — природа практически мертва, не справившись с долголетним разорением, отдавшись вволю расхитителей, которые подобны жалким червям, копошащимся в трупе. Окружающие пейзажи юга величественного полуострова могут заставить рыдать многих людей прошлого, только бы те увидели гибельную сущность человеческой постцивилизации, если конечно мёртвые могут плакать.

Однако жизнь продолжает идти и многим людям, пережившим тысячи войн, существующим под массивной дланью величайшего кризиса, ничего не остаётся, как просто жить и с немой скорбью наблюдать за тем, что происходит вокруг. Разруха и нищета, голод и бедность, приправленные абсолютным произволом власть имущих заставляют впасть миллионы людей в уныние и ощущение безнадёжности, но тщетная, практически угасшая надежда на лучшее будущее ещё поддерживает волю к существованию.

И посреди инфернального мира, где не иначе как воцарился сам антихрист, люди умудряются заводить и воспитывать потомство, вопреки состоянию мироздания. Может показаться, что на прогулку вышло семейство — мужчина и женщина, в сопровождении двух ребятишек, которым не больше десятка лет, игриво резвящихся средь полуразрушенных лачуг, собранных из гнилой древесины и мусора. Мужчина — высокий черноволосый худой парень, держащий гордую стать, с плохо выбритой щетиной, облачённый в чёрную рясу, украшенную засохшей грязью и множеством заплат и крестом на груди. Его спутница — субтильная девушка, со светлым коротким сальным волосом, едва доходящим до плеч, на которых лежит серый выцветший светло-алый плат, покрывший перештопанную грязную кофту, которая на миниатюрной даме повисла как мешковатый кусок ткани, скрывший до колен белые джинсы, ставшие бесцветными от неимоверно долгой носки, едва-едва закрывшие изодранный, грязные кроссовки.

Пара находится посреди небольшого рыболовецкого поселения, жившего под сенью гигантского исполина — Сиракузы-Сан-Флорен, пристроившись к мегаполису практически вплотную — все пара километров до места, где живут сюзерены этой деревушки. И никто из владельцев весьма прибыльного бизнеса, купившим на пару и несколько десятков душ, работающих во благо воротил, не соизволит прибрать или отремонтировать часть домов, оставляя лежать её посреди груд мусора и стелиться трущобными домами возле берега, усеянного стухшим мусором.

Небосвод над этим местом накрылся одеялом тяжёлой синюшной пелены, возвещающей о скором начале дождя, пропитанного химикатами и приносящего только смрад, а с востока дует прохладный и стремительный ветер, впивающийся в кожу зубьями прохлады.

Все жители являют собой олицетворение тягостей сложившейся обстановки, все, кроме двух ребятишек, которые, несмотря на тотальную разруху, вокруг, рады выбраться куда-нибудь из огромного города в местность, где можно без опаски поиграть и не бояться быть застреленным каким-нибудь богатеем или сгинуть в разборках банд. Два мальчика в одинаковых более приличных серых, выцветших одеждах играются друг с другом, пытаясь привлечь к играм и других детей поселения.

Тем временем мужчина и женщина отстранились от двух сорванцов, отойдя к импровизированной площади — наиболее чистое место, вычищенной от мусора, с трухлявыми лавками по краям и огромной металлической трубой в центре, которая ещё каким-то чудом не утащена на металлолом.

— Как ты думаешь, Патрик, Мария не расстроится, если я им дам им конфеты? — дрожащим голосом спросила девушка, зажав в костлявых пальцах два блестящих свёртка, в которых покоится мятый шоколад.