Город богов

— Ты мог бы создать все, что нужно, при помощи магии. Или сократить дорогу до следующего города, проведя нас по ледяному мосту. Зачем вступать в плохой город, когда в мире столько хороших? — и дело было не только в страхе. Она знала, как важно первое впечатление и ей хотелось, чтобы Шамаш запомнил оазисы жизни совсем не такими, каким был этот.

— От беды нельзя бежать, малыш. Какой бы быстрой ты ни была, она все равно догонит тебя и вонзит нож в спину. А так, глядя ей в лицо, видя страх в ее глазах, есть шанс найти ее слабое место и победить.

— Ты говоришь как воин.

— Мне приходилось сражаться.

— Но ты ведь никогда не держал в руках меча!

— В бою с теми врагами, которые были у меня, холодный металл бесполезен.

— Ты сражался с ними магией?

— Да.

— А сейчас?

— Не знаю, малыш. Я никогда не направлял свою силу против живых людей… Но если это понадобится…

— Нет, — голос девочки вдруг стал таким решительным, что он с удивлением посмотрел на нее, не понимая, что вдруг заставило так измениться настроению той, которая лишь несколько мгновений назад просила его в страхе о защите. — Нет, ты не должен, — поспешно продолжала она, — только не магией! — она была совершенно убеждена в этом. — Сейчас, — Мати пошарила рукой в углу повозки, нашла что-то, на миг остановилась, заговорила, стремясь заранее все объяснить магу, чтобы он не сердился на нее. — Прости, я не хотела рыться в твоих вещах, но мне было так скучно, страшно, я… Я случайно нашла его, — она протянула Шамашу меч. — Это тот, который тебе подарил Лис?

— Да, — он скорее инстинктивно, чем осознанно взял у нее оружие, провел рукой по чеканным, покрытым драгоценными камнями ножнам, прекрасной выделки кожаному ремню, к которым они были прикреплены. — Я хотел вернуть его, но караванщик отказался забирать, даже, кажется, расстроился…

— Подарки не возвращают, — кивнула девочка. — Если не принимаешь от человека дар, значит, показываешь, что считаешь его виноватым перед собой.

— Теперь-то я знаю… Потом Лис подарил мне ножны и пояс. Хотя зачем мне оружие? — колдун уже было хотел отложить меч в сторону, но Мати остановила его:

— Тебе понадобится.

— Зачем?

— Ты ведь обещал мне позаботиться о караване, сделать так, чтобы его не коснулась беда.

— Ты хочешь, чтобы я защищал вас этим?

— Да, — Мати решительно кивнула.

— Но, малыш, ты же знаешь, что я никогда в своей жизни не пользовался оружием лишенных дара. Пусть мне известно, на что оно способно, но ведь этого мало! Нужны навыки, опыт…

— Ну, пожалуйста! Пусть будет так!

— Конечно, — вздохнув, кивнул он. Шамаш не любил спорить вообще, возражать же малышке было выше его сил. Несмотря на то, что на этот раз она просила очень о многом. Ведь дело было не в том, чтобы взять людское оружие, а в необходимости отказаться от своего…

— Надень меч, — продолжала настаивать девочка.

— Сейчас? Уже поздно…

— Все равно. Так нужно, — в ее глазах, голосе была уверенность, приходившая лишь к тем, кто получал откровение свыше.

Это чувство нельзя было спутать ни с чем и, заметив его, распознав, колдун кивнув:

— Хорошо, будь по-твоему, — он опоясался, застегнул пряжку ремня, закрепляя меч так, как это делали караванщики. — Теперь ты довольна?

— Да, — она придирчиво оглядела его.

— Но, малыш, ведь это все не правда, — он коснулся рукой холодных ножен. — Я не смогу с его помощью никого защитить. Это знаешь ты, знаю я… Да и все остальные тоже.

— А горожане не знают!

— Им будет не сложно все понять.

— С тобой так трудно! — всплеснув руками, воскликнула девочка. — Почему ты совсем не такой, как все?!

— Ты хочешь, чтобы я походил на других?

— Ну… — Мати на миг задумалась, замерла, прислушиваясь к своим чувствам, — нет, — наконец, ответила она, — но я хочу понимать тебя!

— Ладно… Может быть, этот меч действительно на что-то сгодится… Раз ты так считаешь. А теперь возвращайся к себе.

— Шамаш, еще немножечко! — заканючила было Мати. Но дрема вдруг повисла у нее над головой облаком-невидимкой. Зевнув, девочка качнула головой. Она бы еще поспорила с магом. Но сопротивляться сну было выше ее сил. — Хорошо, — вновь зевнув, она потерла рукой начавшие слипаться глаза. Наклонившись к спавшим волчатам, она шепнула, — спокойной ночи! — и, махнув на прощание Шамашу рукой, побежала к себе, забыв обо всех своих страхах, вдыхая полной грудью вновь наполнившийся свежестью и прохладой ночной воздух.

Колдун, придерживая край полога, глядел ей вослед, следя, чтобы Мати благополучно добралась до своей повозки.

Она еще не успела исчезнуть из виду, как к нему подошел Атен.

Караванщик оглянулся, улыбнулся, увидев дочь, чувствуя, как волна тепла и доброты заполняет его душу, прогоняя страх пустоты.

— С ней все будет в порядке, — проговорил он.

Шамаш молчал.

— Если Ты сердишься на нас за то, что мы вынудили Тебя против воли дать обещание… — Атен решил, что нежелание повелителя небес говорить связано с тем, что настойчивость караванщиков разозлила бога и уже собирался молить Его о прощении.

Но наделенный даром остановил его: