Город богов

— Успокойся, караванщик, речь идет не о запрете торговать, — проговорил тот.

"Этого еще не хватало! Зачем тогда было пускать караван в город? Вышвырнули бы обратно в пустыню — и вся недолга".

— У нас есть обычай, — продолжал служитель. Милостиво освободив собеседника из тисков своего взгляда, он окинул ряды, — который не обременит такой богатый караван, как твой.

Атен собрался, сжал зубы, готовясь к новому удару.

Но следующие слова прозвучали настолько обыденно и прозаически, не содержа никакой задней мысли, что караванщик повел плечами, позволяя себе расслабиться.

— Речь идет всего лишь о скромном подарке нашему хозяину. Так, какая-нибудь безделушка… — говоря это, цепкий взгляд его холодных глаз вновь поймал караванщика, но на этот раз не просто для того, чтобы заглянуть в душу, а подчиняя, опутывать сетями, — может быть, рукопись…

"Черные легенды!" — мысль вспышкой молнии пронзила разум караванщика. Холод коснулся своими длинными острыми пальчиками души.

Атен вспомнил вдруг слова, произнесенные им самим совсем недавно: "Все беды нашего мира от этих легенд…" С каждым новым мигом он верил в это все сильнее и сильнее.

Караванщик на мгновение закрыл глаза, с силой сжал веки, затем вновь открыл. Окруживший его воздух города стал таким густым, что можно было разглядеть трепет его покровов. Он отнимал силы, душил в своих объятьях.

Но Атен упрямо приказывал своему духу: "Сопротивляйся! Не сдавайся! Не позволяй пустоте завладеть душой!" И хотя одна часть его души говорила: "Пусть все, что должно случиться, произойдет. Не вмешивайся ни во что. Позволь событиям идти своим чередом. И да будет на все воля богов", другая, полнясь силой противодействия, спешила возразить: "Нет! Нельзя позволять слугам смерти завладеть тем, что они ищут, когда это может стать последним камнем на могиле вечности, позволив воцариться пустоте".

— Прости, — он заставил себя смиренно опустить глаза, вложил в голос всю возможную скорбь и отчаяние невозможности исполнить просьбу, — но мы — совсем юный караван. Конечно, у нас есть свитки легенд о Гамеше, несколько детских сказок и древние карты. Но вряд ли они заинтересуют Хранителя… — ему было не впервой врать. Он лгал даже не имея на то причин, сейчас же обман казался не только разумным, но и необходимым. Караванщик слишком хорошо понимал: он должен сделать все, чтобы эти десять свитков не остались в городе смерти. Ради этой цели хороши были все средства.

— Может быть, вы позволите Хранителю самому посмотреть…

— Конечно, конечно! — поспешно воскликнул караванщик. — Я сейчас же велю кому-нибудь принести книги нашего каравана, — весь его вид показывал, что он готов сорваться с места и броситься исполнять просьбу прямо сейчас.

— Не торопись, — остановил его служитель. — Это не к спеху. Хранитель придет ближе к ночи.

— Сюда? Сам? — Атен не видел другой возможности скрыть свое отчаяние, как утопить его в бесконечности удивления. — Но стоит ли хозяину города так утруждать себя? Ему достаточно приказать, и мои люди доставят все рукописи прямо в храм, чтобы он смог выбрать…

— Нет, — возразить служитель. — Не беспокойся, — он улыбнулся, но в этой улыбке было больше угрозы, чем в обнаженном мече. Старик продолжал: — Это не помешает твоей торговле, скорее поможет ей, когда таким несложным образом ты сможешь расположить к себе хозяина города, чья благосклонность немалого стоит.

— Однако, если Хранитель не найдет рукопись, которой заинтересуется…

— О, не беспокойся: тогда он удовлетворится каким-нибудь иным даром. Так, безделушкой. Я успел убедиться: в вашем караване идут искусные мастера. Так или иначе, тебе не о чем волноваться: наш Хранитель не привередлив.

— И когда нам его ждать? — в его глазах читалось: "Мы же должны подготовиться к приходу наделенного даром, ведь это такая честь для нас…", но за этим, в глубине души, надежно защищенной от взгляда чужака, пульсировала совсем иная мысль: "Для того чтобы спрятать свитки, не потребуется много времени. В крайнем случае, их можно сжечь", — караванщику страшно не хотелось прибегать к этому последнему средству, но он понимал: если не будет иного способа, ему больше ничего не останется, как сделать это.

— Вечером… Конечно, это большая ответственность: принимать мага у себя. Ты должен быть счастлив, ведь вам, караванщикам, ох как редко выпадает такая честь: увидеть Хранителя, говорить с ним, вызвать его расположение к себе и получить возможность обратиться с вопросом или просьбой.

— Да, конечно, большая честь…

Караванщик склонил голову в поклоне, не сколько в знак уважения, сколько пряча глаза. Служитель в ответ еле заметно кивнул, на его губы вновь легла улыбка.

— Если так… — он развел руками, показывая, что все проблемы разрешены и у него в рукавах ничего не осталось.

— А ты, служитель? Могу ли я предложить что-нибудь тебе?