Город богов

— Он — один из караванщиков. Значит, все сказанное относится и к нему. Пока он только защищает своих — что ж, пусть. Но стоит ему обернуть силу против города — и мои руки будут развязаны! — он торжествовал. Найти выход из всех затруднений, которые еще миг назад казались непреодолимыми, оказалось так просто! И пусть он немного переиначил слова Намтара, не важно, когда у него было право понимать повеления госпожи так, как он считал правильным. — И я пройду это испытание, пройду, что бы это ни стоило!

— Испытание…

— Со дня заключения моего договора прошло сто лет…

— Великие боги, так много! — жрец и представить себе не мог! Как и все в городе, он старался не задумываться над тем, сколь долги года хозяина, лишь благодаря богов за каждый новый день.

— Ничего, не беспокойся, я не собираюсь отступать… Я продлю договор… Если не с богиней смерти, то… — он умолк, не решившись договорить свою мысль до конца здесь, возле алтаря грозной госпожи Кигаль.

— И что же мы станем делать? — продолжал жрец свои расспросы. — Будем ждать, пока… А если они не нарушат слово…

— Ждать? У меня нет времени на ожидания! Нет, мы поторопим их!

— Но как?

— У нас есть для этого все необходимое. Мы должны не вмешиваться в дела каравана, но это не значит, что мы не можем ничего предпринимать в собственном городе!… Что же до богов… Им всегда нравилось испытывать людскую верность…

Слушая его, жрец пожал плечами. Внешне все выглядело вполне богоугодно.

— Что мне делать? — в конце концов, у Абры не было выбора. Он должен следовать за своим хозяином до конца, раз связав с ним свою судьбу.

Глава 6.

— Ну же, успокойся, хватит слез! Только подумай: теперь ты будешь жить в городе. И как жить!

— Но… Но… — Рамир переполняли мысли, чувства, она захлебывалась от них, как от слезах, не в силах произнести ни слова.

— Милая, вот она, твоя избранность, — Фейр приобняла девушку. Как ей ни было больно расставаться с девушкой, она старалась не выдавать этого, улыбалась, глядя на Рамир лучистыми глазами, — тебе выпадает великая судьба — служить самому хозяину города!

— Но я хочу остаться! — наконец, сумела выговорить та.

— Девочка, такова воля богов. Ты должна принять ее, — и, все же, она прекрасно понимала, почему она никак не желала смириться с тем, о чем раньше все так страстно мечтали. Жаркий город в стократ прекраснее пустыни. Служение Хранителю — мечта и надежда души. Но… Но все это блекло, когда вспоминалось о том, какому каравану они принадлежали. Идти по дороге бога, быть с Ним рядом, видеть, принадлежать Его ближним слугам и, к тому же, имея перед глазами пример Лигрена, верить, что однажды и тебе будет дарована свобода — право служить небожителю не по принуждению, а по собственной воле — о чем еще можно мечтать? Нет, в мире нет городов и судеб, которые могли бы сравниться с этим!

— Фейр, Фейр, — девушка бросилась на грудь к мудрой женщине, поспешно зашептала: — прошу тебя, умоляю: поговори с Ним! Я должна знать, что такова Его воля, именно Его, никого другого…!

— Хорошо, моя дорогая, я постараюсь, — та не представляла себе, как она сможет выполнить это обещание, но отказать не могла. И, словно мать, ласково поцеловав светлые, шелковистые волосы Рамир, осторожно отстранилась, спеша вылезти из повозки.

Прежде всего, женщина решила отыскать лекаря, уверенная, что, несмотря на чудесное освобождение, тот не забыл своих прежних братьев и сестер по цепи и найдет способ помочь…

— Лигрен! — увидев его среди стоявших невдалеке мужчин-рабов, позвала она.

Тот сразу вскинул голову, огляделся, а затем, заметив рабыню, оставил своих собеседников и поспешно подошел к ней.

— Рамир, — только и смогла проговорить она. Сорвавшись с ресницы, по щеке потекла слеза.

— Я знаю, Фейр, — тот был печален. Он не пытался утешить женщину, понимая, что никакие слова тут не помогут. — Мне понятна твоя боль, но… — он качнул головой. — Тут ничего не изменить. Караван не должен вмешиваться в жизнь города.

— Но почему, почему?! Ведь бог несказанно выше любого смертного, будь то наделенный даром или лишенный ее, а господин Шамаш…

— Помолчи, женщина, — лекарь опасливо огляделся, боясь, что кто-то чужой подслушает их разговор, — ты не должна здесь говорить о Нем! Неужели ты забыли? Или хочешь нарушить Его волю?

— Ох, конечно, конечно, прости меня… — поспешно зашептала та, уже не считая катившихся слез, глотая их горечь. — Но, все же, скажи, почему? Почему мы должны…

— Поверь мне. Так нужно… Я не могу рассказать всего…

— Это потому что я рабыня?

— Фейр, — он с осуждением взглянул на нее, — как ты могла так подумать? Нет, конечно, нет. Если тебе будет от этого легче, то правду, настоящую правду, которая вынуждает нас поступать именно так, а не иначе, знают в караване лишь четверо. Господин Шамаш, хозяин каравана, его брат и я…

— А второй помощник?

— Нет.

— Ты… Почему ты?