Город богов

"…Сати, Сати, где ты сейчас? Одна, напуганная, среди чужаков…" — эта мысль не давала покоя его душе, раня ее больше страха и вселяя отчаяние.

Глава 8

Вырвавшись из рук разбойников, девушка бросилась к дому, забежала в первую попавшуюся дверь, поспешно, плохо слушавшимися пальцами закрыла засов и прижалась спиной, переводя дыхание. Сердце билось так громко, что заглушало все другие звуки, казалось то стуком шагов преследователей, то ударами в дверь…

Наконец, спустя какое-то время тишины и одиночества, прислушавшись, присмотревшись, не находя вокруг ничего пугающего, она начала приходить в себя.

Сати оторвалась от деревянной двери, сделала шаг вглубь погруженной в полумрак комнаты. Вокруг царило запустенье. На полу, на грубых каменных стульях и сундуках толстым слоем лежала пыль. С потолка свисали длинные паучьи нити, узоры-ловушки заткали все углы и края. Воздух был затхл и тяжел.

Все выглядело так, будто здесь давно никто не жил.

"Но почему? Какая причина заставила хозяев покинуть свое жилище? — Сати, озираясь по сторонам, касаясь руками холодных, безжизненных вещей, медленно, шаг за шагом, погружалась все глубже и глубже в этот странный, неведомый ей мир. Страх ушел, сменившись любопытством. Все зло, что было, осталось где-то позади и, как ей хотелось верить, не осмелится последовать за ней в будущее.

Маленькое оконце выходило на узкую покрытую камнем площадку-закуток, такую же заброшенную, как все вокруг. На дальней, погруженной в сумрак стене, рука нашарила ручку двери, потянула. Створки с неохотой шевельнулись, открывая путь в погруженную в непроглядный мрак неизвестность.

Сати оглянулась. Ей было страшно идти вперед, но то, что грезилось позади, ждало осмелившуюся повернуть, было еще страшнее и, уняв дрожь, она все же решилась.

Продвигаться приходилось на ощупь. Не единожды она на что-то налетала, больно ударяясь, спотыкалась о какие-то невиданные преграды, с трудом удерживаясь на ногах или даже падая. Казалось, что этому черному, узкому коридору, похожему на крысиную нору из сказок, не будет конца. Однако когда, сделав очередной шаг, ее рука натолкнулась на стену, Сати испытала не облегчение, а страх. Ей показалось, что она пришла в никуда, что все обрывается, и дальше дороги просто нет.

Она быстро, чувствуя, что с каждым мигом ужас сжимает ее все сильнее и сильнее, стала ощупывать стену, ища в ней хоть что-то — забитое оконце, ручку двери, но так ничего и не нашла.

Когда ее фантазии уже рисовали пещеры мрачных земель госпожи Кигаль, а губы, подрагивая, зашептали слова молитвы, когда ожидание чего-то неотвратимого и ужасного заставило ее заплакать, беззвучно, потерянно, когда из последних сил она ударилась о стену, та, словно смилостивившись над несчастной, начала медленно сдвигаться. В щель сразу же ударил яркий свет. Еще миг, и Сати оказалась в просторной светлой комнатке. Окна, за которыми шуршали листвой деревья и свистели крохотные садовые птички, были распахнуты настежь, открывая дорогу свежему, пахнувшему цветами воздуху. Ветер трепетал, играя легкими шелковыми занавесами.

Стены комнаты были покрыты фресками, изображавшими сказочных героев, потолок повторял рисунок неба. На его глубоком голубом фоне застыли, на миг остановившись, белоснежные облака. Пол покрывал зеленый, пестревший цветами ковер. По краям стояли застеленные белыми полотенцами сундуки, а возле окна, на высоком стуле сидела, вышивая платок, девушка — сверстница Сати.

Ее худенькое лицо с тонким, чуть вздернутым носом и небольшими серыми глазами обрамляли светлые, шелковистые волосы, падавшие на плечи вьющимися локонами.

— Кто здесь? — горожанка вдруг вздрогнула, повернула голову в сторону караванщицы, которая, заглянув в ее ясные, чистые глаза, с жалостью качнула головой: горожанка была слепа.

"Бедная, — вздохнула Сати. — Мир так чудесен! Я бы не смогла жить, оказавшись навсегда в темноте!" — души коснулся страх, едва она представила себе, что ее могла бы ждать подобна судьба…

— Прости, — она старалась говорить как можно мягче, вкладывая в звучание голоса всю доброту своей души. — Я не хотела тебя потревожить, я случайно забрела сюда, и… Я сейчас уйду.

— Нет, подожди, — поспешно остановила ее горожанка. — Я всегда рада гостям. Подойди ко мне, сядь рядом, — она показала рукой на второй стул, с которого поспешно сняла нитки и куски ткани.

— Спасибо, — Сати осторожно опустилась на край невысокого каменного стула. Караванщица не спускала взгляда со своей собеседницы, с интересом рассматривая ее.

На девушке было светлое платье — туника, расшитое вокруг ворота и вырезов для рук золотыми нитями, пояс в форме змейки подчеркивал тоненькую талию. Поверх был накинут легкий полупрозрачный плащ-покрывало с пушистой собранной в кисти бахромой по краям. Худощавые руки без колец и браслетов перебирали ткань. Она не поражала красотой, но была очень мила и приветлива… Казалось, что она — лампа, внутри которой горит огненная вода, призванная не восхищать совершенством своих линий, а дарить свет и тепло.