Город Будущего. Путешествие в Англию и Шотландию задом наперед. Невидимая невеста

Господин и госпожа Родерих, заметив происходившее, отнеслись к нему благосклонно… Марк вскоре открылся капитану Харалану, а тот встретил это признание одобрительно… Он поведал обо всем родителям, те, в свою очередь, — дочери… Мадемуазель Мира сначала из скромности и ради соблюдения приличий положилась на мнение родителей… Затем Марк Видаль сделал официальное предложение, получил согласие, и этот роман скоро окончится так же, как и многие другие романы подобного рода…

— То, что ты называешь концом, мой дорогой Анри, — заявил Марк, — по-моему, лишь начало…

— Ты прав, Марк. Я уже не понимаю истинного значения слов!.. Когда же свадьба?..

— Ждали твоего приезда, чтобы окончательно назначить дату.

— Да когда хотите… через шесть недель… через шесть месяцев… через шесть лет…

— Дорогой Анри, — ответил Марк, — очень прошу тебя сказать доктору, что твой отпуск ограничен, что «Служба тяги на железных дорогах» пострадает, если ты задержишься в Рагзе…

— Одним словом, на меня ляжет ответственность за столкновение поездов, за железнодорожные аварии…

— Вот именно, и что нельзя переносить свадьбу позднее чем…

— На послезавтра или даже на сегодняшний вечер… не так ли?.. Будь спокоен, дорогой Марк, я скажу все, что нужно. Действительно мой отпуск кончается примерно через месяц, и я надеюсь провести большую часть времени после вашей свадьбы около тебя и твоей жены…

— Это было бы великолепно, Анри.

— Но, дорогой Марк, значит, ты собираешься обосноваться здесь, в Рагзе?.. Ты не вернешься во Францию… в Париж?..

— Еще не решено, — ответил Марк, — у нас есть время, чтобы обсудить этот вопрос!.. Я думаю только о настоящем; что касается будущего, то для меня оно ограничивается женитьбой… за этой датой оно не существует…

— Прошлого нет, — воскликнул я. — Будущего нет… Существует только настоящее!.. Об этом говорит итальянское concetto[551], которое декламируют все влюбленные, обращаясь к звездам![552]

В таком духе наш разговор продолжался до обеда. Затем мы с Марком, закурив сигары, пошли прогуляться по набережной вдоль левого берега Дуная.

Эта первая вечерняя прогулка не могла дать мне общего представления о городе. Но в течение последующих дней у меня будет время детально его осмотреть — скорее всего в компании капитана Харалана, а не Марка.

Само собой разумеется, мы говорили на одну и ту же тему: только о Мире Родерих.

Однако мне вспомнился секретарь «Компани де л’Ест» и то, что он говорил в Париже, накануне моего отъезда. Слова брата свидетельствовали: ничто, решительно ничто не омрачало его романа. И однако у Марка есть или был соперник. Мире Родерих делал предложение сын Отто Шторица. В этом не было ничего удивительного, поскольку дело касалось красивой молодой девушки, да еще с богатым приданым. Во всяком случае, теперь Вильгельму Шторицу не на что надеяться, и нечего беспокоиться по поводу этого субъекта.

Разумеется, мне вспоминались слова, услышанные, или как будто услышанные, при высадке, с парохода. Даже если допустить, что они были действительно произнесены, а не являлись галлюцинацией, я не мог их приписывать тому наглецу, который сел на пароход в Пеште, поскольку при высадке в Рагзе его уже не было на борту.

Однако, даже не рассказывая брату об этом инциденте, я все же счел необходимым передать ему в двух словах то, что узнал о Вильгельме Шторице.

Сначала Марк ответил жестом подчеркнутого презрения, а затем сказал:

— Действительно, Харалан говорил мне об этом субъекте. Он, кажется, единственный сын известного ученого — Отто Шторица, которого в Германии считали колдуном, впрочем необоснованно, так как он и в самом деле занимал важное место в научной среде и сделал существенные открытия в области химии и физики. Но предложение его сына было отвергнуто…

— Задолго до того, как было принято твое, Марк?

— За три или четыре месяца, если не ошибаюсь, — ответил брат.

— И мадемуазель Мира знала, что Вильгельм Шториц добивается чести стать ее супругом, как говорится в либретто оперетт?..

— Не думаю.

— С тех пор он ничего не предпринял в этом отношении?

— Ничего, поняв, что у него нет никаких шансов…

— А что собой представляет этот Вильгельм Шториц?..

— Большой оригинал, ведет довольно загадочный, очень уединенный образ жизни.

— В Рагзе?..

— Да… в Рагзе… в доме на отшибе по бульвару Телеки, где никто не бывает. Впрочем, — и этого было бы достаточно для отказа, — он немец, а офранцуженные венгры не очень-то любят подданных Вильгельма Второго[553].

— Он даже пруссак, Марк…

— Да, пруссак из Шпремберга в Бранденбурге.

— Тебе приходилось где-нибудь встречать его?..

— Иногда встречал, а однажды в музее капитан Харалан мне его показал, когда он, вероятно, нас не видел…

— Сейчас он в Рагзе?..

— Не знаю, что ответить, Анри, но кажется, последние две-три недели его здесь нет.

— Было бы лучше, если бы он уехал из города…

— Ладно! — произнес Марк. — Оставим этого человека там, где он есть, и если когда-либо появится госпожа Вильгельм Шториц, то уверяю тебя, это будет не Мира Родерих, поскольку…