Город чудес

Дрейлинг ускользает от лезвия, но движется слишком медленно: Кхадсе успевает захлестнуть пистолет цепью наручников и вырвать из рук противника. Потом шпион кидается на Сигруда — выпад, удар, еще удар. Сигруд уклоняется раз, другой, потом откатывается и вытаскивает собственный нож. Кхадсе, хихикая, делает финт влево, потом вправо. Сигруд пятится, не зная, какие еще чудесные штучки припас бывший шпион.

— Откусил больше, чем можешь прожевать, да? — спрашивает Кхадсе, смеясь.

Двое мужчин кружат, пытаясь определить, кто из них сдастся первым. Кхадсе делает ложный выпад, потом кидается вперед и почти успевает рассечь плечо Сигруда. Тот уклоняется, вскидывает лезвие вверх и вокруг — умный ход, Кхадсе такого не ожидал, — но острие черного ножа, не причинив вреда, отскакивает от спины пальто Кхадсе, как будто то сделано не из ткани, а из плотной резины.

Кхадсе напирает, смеясь, в восторге от такого поворота событий. Он вовсю пользуется своим преимуществом, бьет сверху, снизу, сбоку.

Сигруд поступает неразумно, пытаясь ударить Кхадсе в голову — единственное незащищенное место, которое можно атаковать, — но шпион уклоняется и бьет ножом по руке Сигруда, оставляя рану. Дрейлинг рычит от боли, отступает и убегает по коридору.

Кхадсе бежит за ним, смеясь. Он понятия не имел, что наделен такой мощной защитой. Если бы он знал, что проклятое пальто делает его неуязвимым, убил бы охранников Комайд и выпотрошил ее голыми руками.

Сигруд проворнее, чем он ожидал от такого громилы, и бежит прямо в недра старого склада. Поворачивает на какую-то узкую лестницу, и Кхадсе прибавляет скорости, чтобы не отстать, намереваясь тем или иным способом воткнуть нож в шею громадины-дрейлинга.

На последней ступеньке он чувствует возле лодыжки что-то странное. Некое сопротивление, как если бы его штанина зацепилась о…

Глаза Кхадсе лезут на лоб. Растяжка?!

Затем раздается грохот, оглушительный звон, и все становится белым.

Следующее, что осознает Кхадсе: он лежит на ступеньках и стонет. В ушах у него звенит еще громче, чем после выстрела из пистолета рядом с головой. Мир белый и пестрит черными пузырями, и он с трудом может соображать или шевелиться.

«Светошумовая граната. Ублюдок привел меня прямо к ней…»

Но Кхадсе может чувствовать — например, реверберации в деревянных ступеньках, на которых лежит. Он ощущает, как вблизи открылась дверь, как кто-то приближается. Он пытается ударить ножом, но так оглушен, что попросту валится лицом вниз.

Потом приходит боль. Сильная боль. Боль в руках, которая заставляет выпустить нож. Кто-то наступает на его лодыжку, и раздается треск — Кхадсе воет, но почти не слышит собственного голоса. Потом он чувствует, как большие руки хватают его, расстегивают наручники и срывают пальто.

Горячее дыхание прямо в ухо, и голос, полный гнева:

— Как ты и сказал, ты нужен мне живым.

Кхадсе вздергивают на ноги, и сломанную лодыжку пронзает жуткая боль. Он чувствует, что болтается над землей, и внезапно осознает, насколько Сигруд крупнее и сильнее. Перед глазами у Кхадсе проясняется, лопающиеся белые пузыри исчезают, и теперь он видит: видит лицо Сигруда прямо перед своим, обветренное, покрытое шрамами и лучащееся безжалостным злорадством.

— Как я счастлив, — говорит Сигруд, отводя кулак, — что наконец-то ты в моих руках.

* * *

Покончив с ним, Сигруд вытирает пот со лба и прислоняется к стене, все еще ловя воздух ртом. Это оказался его первый настоящий бой более чем за десять лет. Раньше все было намного проще.

Его взгляд скользит по разбитой губе и расквашенному носу Кхадсе. По сломанной лодыжке и рассеченной руке.

«Этот человек убил Шару, — напоминает он себе. — Этот человек убил десятки людей, чтобы добраться до Шары».

И все же… почему Сигруду от этого не легче? Почему он не наслаждается происходящим?

«Помни, что он у тебя забрал. Помни, что ты потерял».

Тактика выживания, давно известная Сигруду: выковать из своей печали компас и идти по стрелке.

Он со стоном опускается на колени, поднимает Кхадсе и перебрасывает через плечо. Шатаясь, поднимается по лестнице, потом следует извилистым маршрутом через недра склада, где воздух пропах углем и кровью. В какой-то момент он наступает в большую лужу крови, которая натекла от трупа, лежащего где-то во тьме, и понимает, что уже почти забыл, как убил этого человека. Он проходит через кучу коксовой пыли, чтобы не оставлять кровавых следов.

Он покидает склад и уносит потерявшего сознание Кхадсе к украденному автомобилю, развалюхе с мигающими фарами. Открывает багажник и небрежно швыряет Кхадсе внутрь. Бывший шпион стонет, падая на запасное колесо.

Сигруд закрывает багажник, потом приостанавливается, прежде чем сесть за руль. Окидывает взглядом просторную бетонную площадку, прислушивается, думает. Он почему-то не может избавиться от ощущения, что здесь только что побывал кто-то чужой.