Город чудес

– Думаю, у меня двенадцать готовых контактов, сэр.

– Хорошо. Мобилизовать их всех.

– Гм. Всех до единого?

– Да. А у них есть доступ к сундуку с землей? – спрашивает голос. – Тому, который мы отослали заранее?

– Да, сэр, доступ есть, но… хотите сказать, что намерены встретиться с этим человеком лично?

– Да, если смогу, – отвечает голос. – У меня есть к нему вопросы… если он до них доживет. Он в Сайпуре, и это создает для меня сложности… Хоть я и стал сильнее после нашей с ним встречи, я все равно не могу распространить свое влияние далеко за пределы Континента. Но он знал Комайд. И кто-то из других вмешался, не дал мне с ним разобраться. Он ценен, я в этом не сомневаюсь. Мы должны относиться к нему с максимальной осторожностью. Скажи им, пусть возьмут сундук и подготовят все входы и выходы в имение Комайд.

– Конечно, сэр. Мне присматривать за ним через зеркало?

– Да. И если он попытается уйти, задержи его, если сможешь.

– Да, сэр. – Поскольку Ноков, кажется, так заинтересовался, она решает не говорить ему, что ее, возможно, видели в зеркале. «Разберусь с этим, если придется». – И… что касается наших людей и наемников, которых вы хотите мобилизовать…

– Да?

– Они потребуют платы, сэр.

– А-а. Ну да. Конечно. – Короткая пауза, словно он забыл об этой досадной мелочи. – Сколько? На какие банковские счета или места?

Она сообщает ему суммы и детали.

– Один момент, – говорит голос.

Опять пауза. Далеко в вышине поблескивают тусклые белые звезды – искорки света, который каким-то образом ничего не освещает.

Потом голос возвращается.

– Сделано, – говорит он. – Все, как ты сказала. Я также предоставил средства тебе, если вдруг столкнешься… с неожиданностями.

– Благодарю вас, сэр. Я приступлю к делу в ближайшее время. И, э-э, еще кое-что…

– Да?

– Министерские агенты в имении Комайд?

– Да?

– Что с ними делать?

– А-а. – Пауза. – Хм. Я не вижу другого выхода, кроме как убить их.

Мишра вздрагивает.

– Понятно. Да, сэр.

– А что же ты? Можешь предложить что-нибудь?

– Я… Нет. Не думаю, сэр. Нет, если этот человек настолько ценен.

– Да. – Пауза. – Мишра…

– Да, сэр?

– Ты все еще веришь, что наше дело правое? И необходимое?

По тону голоса она понимает, что это не допрос, а искреннее любопытство, словно он хочет узнать, что она думает.

– Я верю, сэр.

– Божества потерпели неудачу, – говорит он. – Теперь Сайпур терпит неудачу. Ты это знаешь. Это всего лишь долгий, грандиозный цикл страданий. Кто-то должен с ним покончить. Я возьму это на себя, раз никто другой не хочет. Я и не думал, что будет легко. Это испытание для меня. И для тебя. Понимаешь?

– Понимаю. Думаю, что понимаю, сэр.

– Хорошо. Это хорошо.

Потом наступает тишина. Как всегда с Ноковым, трудно сказать, когда он уходит по-настоящему.

Она открывает дверь чулана. Льется свет. Мишра одна в крошечной комнате. Только вот теперь на полу лежат три предмета, которых раньше там определенно не было.

Один предмет – большой джутовый мешок, полный серебряных дрекелей – наверное, тысяча монет или около того. Два других предмета – золотые слитки, каждый, по крайней мере, в десять фунтов весом.

Мишра вздыхает. Она ценит выплаты Нокова, потому что каждый раз он выдает ей целое состояние, – просто ей хотелось бы, чтобы он делал это в такой форме, которую проще предъявить в банке.

* * *

Сигруд очень привык двигаться через дома и пространства других людей. Он действовал за пределами обычных границ права и собственности так долго, что идея собственности исчезла и размылась для него. Если он может схватить что-нибудь или ворваться куда-нибудь, то ему трудно вообразить реальную причину этого не делать.

Тем не менее здесь, в жилище своей подруги, он чувствует, что совершает серьезное преступление.

Ее книги, старые, но ухоженные. Ее наполовину законченный рисунок: чьи-то руки – Татьяны? – чистят яблоко ножом. Стопки писем друзьям и доверенным лицам, закодированных нет, да они в этом и не нуждались: невинные вопросы и послания, всякие «как ты», и «все в порядке, спасибо», и «батюшки мои, как она выросла».

А еще есть фотографии. Сигруд наклоняется близко к одной, глядя на женщину и ребенка в ловушке за стеклом, которые обнимают друг друга и смеются, потому что необходимость позировать для фотографа кажется им невыносимо смехотворной…

«Клянусь морями, – думает он, – эта старая женщина – на самом деле ты, Шара?»

Он смотрит на ее изборожденную морщинами кожу, на седые волосы – они, конечно, побелели раньше срока. Последствия работы. Но глаза прежние, большие и темные, увеличенные за стеклами громоздких очков. Хоть Сигруд и не видел ее полтора десятка лет, он представляет себе, что Шара смотрела на мир так же, как когда-то.

Потом он приглядывается повнимательнее к девочке рядом с нею.