Город Даль

Немногие жители поняли этот довольно необычный момент, потому что одна часть города ликовала оттого, что предстоит увидеть занимательное зрелище на площади Даль. Другая бурно обсуждала новость, что на ежегодном балу, в честь съезда четырех хранителей механического мира пройдет вовсе не бал, а карнавал. Факиры зажгут цветные огни, дамы наденут пышные платья, мастера часов придумают как красиво подать финал представления.

Все внимание элиты общества было обращено на фигуру управляющую миром часов, а момент восхода зимнего солнца над железными улицами города Даль, вовсе был для них пустяком. Жаль, ведь именно там, под тенью башни решалась судьба их мира…

На куполообразной площади через центр, которой протекала подземная речушка, собралась толпа. Не модницы и кавалеры пурпурных орденов, а люди от мира простого – уставшие, измученные работой и нападками механических омеле.

Последователи нежити дошли до того, что каждую ночь в жертву приносили не двоих, а несколько десятков людей. Налоги росли, правительство бездействовало, городские стражи разводили руки в разные стороны, а злость с беспомощностью постепенно переросли в общие беспорядки. Так в городе стали появляться наемники и ходоки.

Наемниками называли себя все: и люди умные, и шарлатаны, и искатели приключений. Люди хитрые сразу поняли, что лучше работу в рейдах организовывать вместе. За исполнения дела монет брали много. Поэтому позволить нанять лихачей могли единицы. Шарлатаны говорили много и красиво. Показывали, какое у них современное оружие, а особенно хвастались часами на рукоятках пустышек. За дело брали вперед, но через час терялись в многочисленных улочках и переулках города Даль.

Искатели приключений на удивление заслужили громкую славу с мрачным прозвищем ходоки. Финансы их не интересовали, но в ночные вылазки шли первыми. Погибали тоже одними из первых или получали увечья, от которых было не оправиться. Когда среди них количество погибших стало превышать количество выживших, за неоправданное лихачество люди назвали «ходок», то есть «живой мертвец».

Однако именно они догадались, что никто из людей, ни какими силами не может справиться с чудовищами, наводнившими город. Поэтому ходоки стали наблюдать за врагом и пришли к выводам, что существа, приходившие из башни часов люди изменившие себя. Разумеется, никто их рассказам не верил.

Жителям нужна была жертва, чтобы выместить на нее негодование. Дела никому не было: человек, существо, банда, инквизиция – им нужно было одно…

И пришел день, когда все получили, то, что хотели – зрелище на площади.

Наемники с ходоками, наконец, объединили силы и поймали «это».

Ни изуродованного металлическими деталями человека, а настоящее живое существо с темными спутанными волосами, бледной кожей, кривыми ногтями. Его сковали семиугольными цепями с четырьмя острыми наконечниками, а пока боролись с ним, потеряли больше половины людей, зато представили доказательство на общий суд.

В ту ночь город напоминал нарядную елку из факелов, светящихся подвесных часов, гирлянд—фонариков в руках жителей Даль. Все хотели видеть «зло» наказанным.

«Зло» смотрело на людей не голодным, обозленным взглядом, а насмешливо. Будто еще не верило, что это конец. Перебирало тонкими пальцами цепи, скалило пасть, будто хвасталось острыми как иглы зубами. Наконец, пыталось кинуться на людей, но получив палкой по бокам, затихло у позорного столба.

Люди видели, как существо жалось к столбу, чесало тоненькую шею под жесткой веревкой, звенело цепями на хрупких запястьях. Оно боялось солнца, поэтому время от времени показывало кривые зубы, за которыми прятался длинный скользкий язык. Они также видели, как исполнитель вяло читал приговор. Многие переминались с ноги на ногу. Некоторые поглядывали в сторону восхода, ждали, успеет ли городской страж дочитать, прежде чем солнце взойдет. Некоторые плакали, так как верили, что теперь их больше никто не тронет. Единицы качали головами, плевали в сторону исполнителей и говорили:

«Не того предаете огню!»

Чтец читал:

–…и когда часы пробьют полдень, мы удостоверимся в исполнении приговора. Колокол в башне часов ударит – раз! Ударит – раз! Часы пробьют… часы? Что такое? Почему не…

Исполнитель покраснел, так как часы не отметили наступивший день ударом: бум.

Мало того, что зимой солнце приходило поздно, почти в три дня, а в шесть часов была глубокая ночь, так произошел очередной пренеприятный казус из—за городской башни. Выходило как—то неловко и не по сценарию.

Исполнитель приговора замялся, не зная, что говорить на такое.

Часы в башне остановились!

Быть такого не может!

Может шутка механических омеле?

Или еще хуже…