Город для хранящего (СИ)

Спустя совсем немного времени потраченного на поиски в семейной библиотеке, Каит заподозрил учителей в том, что они либо вообще не знают, чему следует учить хранящих, либо не учат этому намеренно. Потому что обученный хранящий может быть слишком самостоятельным, способным о себе позаботиться. И зачем они все тогда нужны?

Над этим вопросом Каит подумал. Понял, что никому его задавать не стоит и занялся изготовлением копии отданного девушке артефакта, который оказался несложной поделкой, если ты хранящий и видишь энергетические линии под городом. Больше всего времени он потратил на зарядку и после этого опять сбежал. Ненадолго, всего лишь до вечера. Иначе хватятся и станут искать, вместе со следопытами. А от следопытов даже оригинальный артефакт помочь не мог.

Девушка в домике успела обжиться. Она даже на мир стала смотреть веселее и неожиданно похорошела. Каит с ней разговаривал, выслушивал ее невеселые истории, а потом почему-то рассказал свою, такую же невеселую. А она взяла и не пожалела его. Просто удивилась, почему он все это терпит? Он ведь самый сильный маг в городе, причем тот маг, которого некем заменить. С ним должны считаться.

Каит об этом задумался и пришел к выводу, что его считают самым глупым магом города. А с глупцами считаться незачем. Это его не обрадовало, зато позволило посмотреть на множество ситуаций с совершенно неожиданной стороны и понять, что в большинстве случаев его дурили. Нагло и самоотверженно. Что его заставили чувствовать себя должным и обязанным, ничего не давая взамен. Это злило.

В город он вернулся в мрачном настроении и впервые нагрубил опекуну, решившему не вовремя напомнить подопечному об обещании разобраться с защитой дома хранящих. До этого дня Каит почему-то не думал, почему дом опекуна не пускает. И почему те, кто в дом может войти, этому опекуну не нравятся. Может из-за того, что они отказываются выносить оттуда книги и артефакты? А у самого Каита просить об этом не рискуют. Ни опекун, ни кто-либо еще. Если один что-то получит, остальные наверняка бросятся открывать глупому мальчишке глаза на получившего ценность.

Утром Каит попросил у опекуна прощения, пожаловался на девиц, из-за которых скоро вообще на всех будет бросаться, как цепной пес, и заявил, что идет прятаться от этих полоумных в тот самый дом. Опекун в ответ улыбнулся, очень натянуто улыбнулся.

Девиц с того дня стало заметно меньше и вели они себя умнее. Каит стойко их игнорировал. Большую часть своего времени он тратил на изучение дома, запретив туда ходить вообще всем. И очень удивился, когда защита дома отреагировала на этот приказ и перестала пропускать кого-либо, кроме него самого.

Потом он нашел в библиотеке ритуальный рисунок на полу и научился чувствовать город. По-настоящему чувствовать, а не так, как до тех пор. Город превратился в живое существо, в ластящуюся кошку, ловящую каждое слово и готовую исполнять команды.

О такой возможности Каиту тоже никто не рассказывал, хотя наверняка кто-то да знал. Не могли не знать. Но молчали, наплевав на то, что недостаточно ощущающий город хранящий валяется по два дня без сознания после простой подпитки защиты стен. Они его еще и жалели, когда он приходил в себя. Целебные настойки подсовывали. На семью намекали. Сволочи.

В опекунах и прочих знающих, как должны себя вести настоящие хранящие, Каит разочаровался окончательно и зачастил к прячущейся на горе в старом домике девушке. Она была единственным человеком, с которым он мог поговорить. Там его однажды и выследил Таладат, которому было просто любопытно и который чуть из-за своего любопытства не распрощался с жизнью.

— Твоя мама тогда меня спасла, — грустно улыбнувшись, признался Таладат. — Для меня ведь было делом чести узнать, куда ходит наш придурковатый хранящий. Никто его выследить не мог, на тот момент даже следопыты. Его город прятал. А я его нашел. И был собой горд. А еще я его нашел в компании незнакомой девушки, на которую он смотрел со щенячьим обожанием. И это показалось мне смешным. Он бегал от первых красавиц города, а тут какая-то замарашка, у которой даже фигуру не рассмотришь под ее бесформенными тряпками. И я имел неосторожность сказать это вслух, за что и схлопотал первый удар. Нет, драться Каит не полез. Он тогда был тощеньким пацаном, я бы его избил особо не напрягаясь. Он меня ударил стихией. И я вылетел из дома вместе со своим щитом и дверью.

Таладат мечтательно улыбнулся. Словно полет в обнимку с дверью был очень приятным воспоминанием и потрепал Хията по голове.

— А дальше что было? — спросила Дорана.