Город Драконов

– Ты… ты понимаешь, что это для меня значит? – Внезапно смутившись, она отвела глаза. – Моя писанина и мои глупенькие наброски, мои попытки перевода, мои…

– Полно! – В его голосе зазвучал изумленный укор. – Элис, в том, что ты делаешь, нет ничего «глупенького», как нельзя считать глупыми мои карты реки Дождевых чащоб. Неужели ты не веришь в наше дело? И не принижай себя, особенно при мне! Я полюбил эту поглощенную своим делом женщину с ее альбомами и дневниками. Мне льстило, что такая образованная дама вообще готова тратить время на то, чтобы все это мне объяснять. То, что ты делаешь, очень важно! Для жителей Дождевых чащоб, для драконов, для истории! Мы здесь, мы видим, как что-то происходит с этими драконами и их хранителями. Эти подростки превращаются в Старших. В наш мир возвращаются сначала драконы, а теперь и Старшие. Пока это происходит только здесь. Но разве можно смотреть на драконов и хранителей и сомневаться в том, что будет дальше? Хеби с каждым днем становится сильнее. Большинству других драконов уже удается чуть-чуть пролететь, хотя в результате некоторые и падают в реку или на деревья. Думаю, что к концу зимы большинство из них смогут охотиться и хотя бы немного летать. И никто из хранителей не говорил о возвращении в Трехог или Кассарик. Они остаются здесь, и некоторые из них составили пары. Боги свидетели! Элис, это же начало чего-то, и ты уже в этом участвуешь. Отступать слишком поздно. И прятаться тоже поздно.

– На самом деле я не хочу прятаться. – Она медленно прошла к камину и встала на колени, неохотно подняв с пола одну из украшенных плиток. – Я дала Малте обещание. Я намерена его исполнить. – Она всмотрелась в плитку. На ней тонкими линиями был прорисован котелок с кипящим супом. Его обрамлял венок из трав. – Когда ты поедешь, я отправлю это ей. С письмом от меня, в котором я дам ей знать, что мы на самом деле нашли Кельсингру. Что в этом мире по-прежнему есть место для драконов и Старших.

– Ты могла бы отправиться со мной. Сама ей сказать.

Элис замотала головой – почти гневно.

– Нет, Лефтрин. Пока я не готова снова столкнуться с тем миром. Я отдам тебе послания, которые ты отправишь моим родным, чтобы дать им знать, что я жива и у меня все в порядке. Но не более того. Пока – нет.

Когда она оглянулась на него через плечо, он смотрел в пол. Губы у него плотно сжались от разочарования. Она встала и прошла к нему.

– Не думай, будто я собираюсь уклоняться от того, что должна сделать. Я намерена разорвать отношения с Гестом. Я хочу спокойно стоять рядом с тобой не как сбежавшая жена, а как женщина, имеющая право выбирать, как ей жить. Гест нарушил наш брачный контракт. Я знаю, что больше не связана его условиями.

– Тогда сообщи об этом Совету в Удачном. Отрекись от него. Он нарушил данные тебе обещания. Ваш договор больше не имеет силы.

Она вздохнула. Этот разговор они тоже уже вели.

– Ты только что укорял меня за то, что я захотела сказаться умершей, напомнив, что это ранит моих родных. Ну, так я не вижу способа заставить Геста меня освободить, не ранив еще более обширный круг людей. Я могу сказать, что он был мне неверен, но у меня нет свидетелей, которые бы открыто это подтвердили. Я не могу просить Седрика признаться, ведь это навлечет на его семью позор! Он строит здесь нечто новое, так же, как и я. Я не хочу разлучать его с Карсоном и тащить обратно в Удачный, делать его источником скандала и объектом злых насмешек. Гест просто назовет его лжецом, и я знаю, что он найдет множество друзей, которые поклянутся, что он говорит правду – что бы он ни сказал.

Переведя дыхание, она добавила:

– И моих родителей это сделает изгоями общества. Не то чтобы мы пользовались большим уважением в Удачном. А мне пришлось бы стоять перед Советом Удачного и признаваться, что я была дурой, не только став женой Геста, но и прожив с ним столько потраченных напрасно лет…

Она замолчала. Ее затопило тошнотворное чувство стыда. Стоило ей решить, что она уже оставила все это позади – и сразу же напоминание о том, как Гест по-прежнему ее связывает, заставляло вспомнить все заново. Много лет она не могла понять, почему он так плохо к ней относится. Она унижалась, пытаясь привлечь его внимание. Она добилась только презрения, с которым он смотрел на все ее усилия. Только когда она оставила Удачный, чтобы на короткое время заняться изучением своих обожаемых драконов в Дождевых чащобах, она узнала правду о своем муже. Он никогда не испытывал к ней ни малейшего расположения. Их брак был уловкой, прячущей его истинные предпочтения. Седрик, друг ее детства и помощник ее мужа, был для него нечто большее, нежели просто секретарь и камердинер.

И все друзья Геста это знали.

У нее скрутило живот, а в горле встал ком. Как она могла быть такой слепой, такой тупой? Такой невежественной, такой блаженно наивной? Как она могла долгие годы не замечать его странного поведения в супружеской постели, жить с его злобным ехидством и открытым пренебрежением? У нее был только один ответ на эти вопросы: она была дурой. Дурой, дурой, ду…