Город драконов. Книга шестая

Неодобрительно покачав головой, я с тревогой посмотрела на лестницу. Для меня, всегда весьма болезненно реагирующей на любое проявление несправедливости, мысль о том, что чудовищные преступления герцога Карио придется скрыть, была сродни кровоточащей ране в сердце, но, воистину, месть теряла смысл там, где за торжество справедливости заплатят жизнями невиновные.

Адриан остановился, не доходя до этой самой лестницы.

Тихое заклинание отрезало нас от всего мира, прикосновение к моему подбородку и едва я, запрокинув голову, взглянула на него, дракон тихо произнес:

– Анабель, скажи, чего хочешь ты.

Его уверенный внимательный взгляд, его чуткие прикосновения, его готовность пойти наперекор всему миру, ради меня и его безусловное противопоставление меня всему на свете.

– Меня пугает то, с каким вниманием вы относитесь к моей персоне, – была вынуждена признать я.

– И почему же? – мгновенно спросил Арнел.

О, что я могла ему ответить?

– Это как-то неправильно и неприемлемо, – я отвернулась, вынуждая его отпустить меня.

– Анабель, – плавный шаг и он оказался непозволительно близко, – вы все еще оцениваете меня по меркам человеческого общества. Я же уже неоднократно говорил вам о том, что в отношении меня они несущественны. Я не человек, Анабель, и едва ли достойный джентльмен, я – дракон. Мы иначе любим, иначе чувствуем и иначе расставляем приоритеты. Мой приоритет – вы. Как видите все просто, логично и вполне приемлемо.

Приемлемо ли?

Я отступила на шаг, запрокинула голову, с нескрываемой тревогой взглянула на дракона, и высказала то, что пугало меня более всего:

– Когда-то шестеро отцов-основателей Вестернадана, в числе которых был и ваш предок, обрекли себя на мучительную гибель, считая, что тем самым уберегут потомков от беды, которую они посчитали опасным даже внятно объяснить. После, профессор Стентон обрек себя на мучительную смерть, руководствуясь мотивами «блага для драконьего народа», и так же никаких внятных объяснений не оставил – он просто сделал то, что считал нужным. Накануне ночью я узнаю от лорда Давернетти, что стала столь значима для вас, что вы погибнете, если погибну и я. Все это вовсе не вселяет в меня ни надежду на будущее, ни веру в здравомыслие драконов.

Я умолкла, сделала глубокий вдох, и добавила то, что поистине ввергало меня в сомнения:

– Что если профессор Стентон принес в жертву меня и остальных своих домочадцев, вовсе не по причине всем известного драконьего эгоизма? Что если он попросту не видел иного выхода? Что если, его стремление свести меня с гораздо более слабым драконом, нежели чудовищный в своем могуществе вы имело под собой основания? Адриан, с каждой новой деталью этой пугающей головоломки, я все более и более убеждаюсь, что все вовсе не так, как казалось ранее! Все столь сложно и многослойно, что… я… я боюсь уже даже прятаться!

Лорд Арнел вновь преодолел расстояние между нами, взял меня за руки, поднес дрожащие ледяные ладони к своим губам, с нежностью прикоснулся к каждой из них, и уверенно сказал:

– Тебе не нужно прятаться, Анабель, у тебя есть я.

– У вас поразительная способность сводить все разговоры к нашим отношениям, – заметила я.

И увидела улыбку, промелькнувшую на суровом лице аристократа драконьих кровей.

– Я пытаюсь вас успокоить, – очень мягко произнес лорд Арнел. – А единственной мыслью, что сбивает вас с тревожных дум по поводу имеющегося заговора, является мысль о наших отношениях. Несомненно, я не человек, но согласитесь – весьма быстро учусь

– О! – моему негодованию не было предела. – Не льстите себе, лорд Арнел! Помимо нашей первой встречи, когда вы показали себя чрезвычайным грубияном, практически все последующие ваши действия имели целью лишь убедить меня в наличие этих самых отношений. Так что лично для меня, это уже вовсе не мысли – это рефлекс. Вы его чудеснейшим образом у меня сформировали!

И улыбка джентльмена на миг преисполнилась столь существенным коварством, что не оставалось никаких сомнений – у меня действительно формировали рефлекс. Чудесный такой рефлекс – в любой сложной ситуации начинать думать о лорде Арнеле.

– Вы чудовище! – негодующе высказалась я.

– Не напоминайте, – меня осторожно, но крайне собственническим жестом обняли, – ведь истинным чудовищам свойственно скрывать свою красавицу, а я и так безуспешно борюсь с этим навязчивым желанием.

И улыбка, невольно блуждающая по моим губам, исчезла напрочь. Слишком отчетливо мне вспомнился звон цепи пристегнутой к ошейнику, и слова лорда Арнела, сказанные моей матери «Вы покинете мой город немедленно, миссис Ваерти, более никому в пределах территорий Железной Горы не называя свое имя. Не заставляйте меня применять магию. Всего доброго».

Я опустила взгляд, пытаясь скрыть свои эмоции, но от этого внимательного мужчины, стол хорошо изучившего меня, скрывать что-либо оказалось весьма сложным.

– Анабель? – тихо позвал лорд Арнел.

С трудом справившись с эмоциями, я ровным тоном произнесла:

– Лорд Арнел, а вам известно, что профессор Стентон считал меня дочерью вовсе не моих официальных родителей?