Город Эмбер: Люди Искры

— По—моему, вчера тебе следовало дать ему пару пирожков, — заметила Мэдди.

— Меня не интересует твое мнение, — отрезал Каспар.

— Тем не менее тебе придется меня выслушать. — Мэдди вдруг разозлилась. — За какие—то две минуты ты превратил безумного старика во врага. Это твоя работа. И ты постоянно это делаешь! Встречаешь каждого человека в штыки, и в результате все становятся тебе врагами, даже если поначалу не хотели с тобой враждовать.

— Это мой принцип — готовность к защите, — хмурясь, буркнул Каспар. — В любой момент.

— Отлично. И теперь благодаря твоей принципиальности мы лишились еды. — Она закрыла сундук и встала. В ее взгляде читалось презрение. — Если спросишь меня, я скажу, что наилучшая защита — превращать врагов в друзей.

— Я тебя не спрашиваю, — фыркнул Каспар.

На четвертый день они час за часом поднимались в гору. Стояла жуткая жара. Они с трудом нашли воду на дне глубокой долины. Потея и жадно ловя ртом воздух, они карабкались по крутому склону с полными ведрами, чтобы вылить их в чан и дать быкам напиться.

А потом продолжили подъем и лишь под вечер добрались до гребня. Измученная жарой, Лина так устала, что напоминала вареный овощ. Она лежала в изнеможении, не спала. Вдруг грузовик резко остановился, и Мэдди с Каспаром разом вскрикнули. Лина выпрыгнула из кузова и подошла к кабине. Ее взору открылось незабываемое зрелище. Земля сбегала к воде, сине—зеленая гладь поблескивала под лучами заходящего солнца, по воде бежали белые барашки. Лина никогда не видела столько воды. Лишь у самого горизонта показался другой берег с зелеными деревьями и холмами.

— Залив, — пояснил Каспар. — Значит, мы почти на месте. Мы обогнем его, а потом двинемся на север.

— А когда доберемся до города? — спросила Лина.

— Завтра. — Его широкое лицо расплылось в улыбке. — До города мы доберемся завтра, и тогда начнется наша работа.

ГЛАВА 17 Дуна обвиняют

Известия о помидорной бомбардировке и обвинениях, брошенных Торреном Дуну, быстро распространились в Искре. Одни верили Тор—рену, другие — нет. Но никто не мог доказать, на чьей стороне правда. Торрен говорил, что увидел все это ночью: не мог спать, пошел на поле посмотреть на звезды и стал свидетелем уничтожения двух ящиков помидоров. Дун говорил, что провел всю ночь в своей комнате в гостинице «Пионер», спал, и это знали и его отец, и соседи. Но многие говорили, что он мог тихонько выскользнуть из комнаты и никто не узнал бы об этом — прийти на поле, напакостить, а потом так же незаметно вернуться. И все бы думали, что он спал.

Когда в полдень он и его бригада пришли в дом Партонов на обед, с ними никто не разговаривал. Марта впустила их в дом, они сели за стол на свои привычные места. Отец Дуна поздоровался: «Добрый день». Миссис Поул—стер спросила: «Как дела?» Мисс Торн и Эдвард Покет глянули на каменные лица хозяев и попытались улыбнуться. Ордни положил еду на их тарелки (неужели ее количество опять уменьшилось?). Кении ел, нервно переводя взгляд с одного лица на другое. Но никто не произносил ни слова.

Наконец заговорил отец Дуна:

— Вы уж извините, но наверняка произо шла ошибка.

Марта холодно взглянула на него:

— Я в это не верю.

— Может быть, вы думаете, что мой сын Дун действительно сделал то, в чем его обвиняют?

— В этом доме не одобряют уничтожение еды.

— И мы не одобряем! — воскликнул Дун. — Я бы никогда такого не сделал! И не делал! — Все посмотрели на него, и он почувствовал, что краска залила его лицо. — Действительно не делал. — Дун всеми силами старался избавиться от дрожи в голосе.

— Тогда кто это сделал? — спросил Ордни.

— Не знаю, — ответил Дун.

— Никто не знает, — отчеканила миссис По—улстер учительским голосом. — Конечно же мы не собираемся верить несчастному маленькому мальчику, обвиняющему этого молодого человека, стараниями которого мы смогли подняться на поверхность.

— Почему нет? — удивилась Марта. — Торрен Крейн, насколько мне известно, добропорядочный мальчик. И я не понимаю, почему вы назвали его несчастным.

— Для этого достаточно посмотреть на него, — ответила миссис Поулстер.

Мисс Торн кивнула:

— Я думаю, она права.

— Что ж, значит, это сделал кто—то другой, но все равно один из вас. Никто из нас сделать такого не мог.

— Нет никаких доказательств ни первого, ни второго, — резко сказал отец Дуна. — Поэтому делать какие—то выводы несправедливо.

Над столом повисла неловкая тишина. Все сосредоточились на еде. Когда пришло время уходить, Кении, раздавая свертки с едой, протянул Дуну его ужин и завтрак и беззвучно произнес: «Я тебе верю».

«По крайней мере один человек на моей стороне», — подумал Дун. Настроение у него улучшилось, но ненамного.

В конце концов никаких мер принято не было, поскольку Торрен говорил одно, а Дун — другое и оба не имели доказательств. Личность помидоробросателя была не установлена, но происшествие это привело к тому, что неприязнь и недоверие между жителями Искры и эмберитами только возросли.