Город, где умирают тени

Алый Коготь, например, «злодей» с азиатской внешностью. Ему было, наверное, под девяносто, и выглядел он древнее Господа Бога, но все еще был в состоянии пальнуть из ружья отравленным дротиком. Сам-то Коготь избежал жестокости крестоносцев, но варварское разрушение всколыхнуло такой гнев в его душе, какого он не чувствовал уже много десятилетий. Он нацепил свои церемониальные доспехи, вышел из своего ресторана, вооруженный одним лишь сувенирным ружьем, стреляющим дротиками, — и отправился в одиночку останавливать захватчиков.

Еще была мисс Возмездие. В конце семидесятых, когда пробовали практически все, что приходило в голову, она сделала стремительную, карьеру, которая, однако, не задалась. В действительности мисс Возмездие была трансвеститом: мужчиной, одетым супергероиней, борющейся с преступностью. Это не было общеизвестным фактом, но долго хранить секреты в Шэдоуз-Фолле невозможно. Мисс Возмездие была отважным и стойким бойцом при непосредственном контакте с врагом, так сказать, в ближнем бою, но против танков и автоматического оружия толку от нее было немного.

Единственным, кто чувствовал себя в своей стихии, был Капитан Нэм — супергерой-патриот, созданный с целью хоть как-то обелить войну во Вьетнаме. Он никогда не был особо популярен и стал коммерческой катастрофой. В обстановке военных действий Нэм чувствовал себя как рыба в воде — он словно вернулся домой. Сейчас капитан дулся: Голд врезал ему за то, что он сказал, что любит запах напалма.

Голд оглядел улицу. Надо двигаться, пока тихо. Не в первый раз он задумался: от кого же ему приходится прятаться? Крестоносцы, кто они такие? После объяснений отца Кэллегена он не стал знать о них больше. Не похоже было, что захватчики принадлежали к какой-то одной народности или стране. У них не было флагов или отличительной униформы. Просто солдаты с оружием. Крестоносцы и не делали попыток разъяснить, кто они, откуда и чего хотят. Они просто окружали и захватывали, а всех недовольных расстреливали. Иногда недовольных вздергивали на фонарных столбах и оставляли висеть — в назидание тем, кого оставили в живых. Но кем бы или чем бы они ни были, солдатами они были профессиональными, и пока что Шэдоуз-Фолл был неспособен остановить их.

Впереди, за углом перекрестка, раздался крик. Голд сделал резкий жест своим людям замереть на месте, крадучись пошел вперед и осторожно высунул из-за угла дома голову. Двое солдат, затолкав в дверной проем и приперев к закрытой двери девушку-подростка, с хохотом стягивали с нее одежду. Она плакала и умоляла не делать этого, но этим только больше их возбуждала.

У Голда мелькнула мысль убраться отсюда и провести своих людей другим путем. Он отвечает за их безопасность и не должен сейчас разыгрывать героя. Однако повернуться спиной к зовущему на помощь он не мог — ведь он всегда защищал невинных и наказывал виноватых. В этом была его суть. Он был Человеком Действия, Тайным Мстителем и обязан доказать, что не зря даны ему эти прозвища.

К тому же ублюдков всего двое. Ему вполне по силам обезвредить их, спасти девочку и успеть унести ноги до того, как кто-либо заметит, что он тут побывал. Голд скользнул за угол, тихо прошел по улице и в мгновение ока очутился за спинами солдат. Стрелять из пистолета нельзя: выстрел наделает шуму. Один из солдат, что-то заподозрив, начал поворачиваться. Голд со всей силы ударил его чуть выше уха. Голова солдата дернулась, как от удара хлыстом, и еще за мгновение до того, как упасть, он потерял сознание. Всего лишь кастет под перчаткой — а каков эффект! Второй солдат задумал было пустить в ход винтовку, но герой выбил оружие у него из рук. Пытаясь удержать равновесие, Голд невольно вздрогнул — он уже был не таким гибким, как прежде. Нога солдата внезапно метнулась в каратистском ударе, и Голд инстинктивно поставил блок. Как здорово, что старые рефлексы еще помнят свою задачу.

Лестер вступил в схватку с солдатом и начал хладнокровно вышибать из него дурь. Его руки действовали жестоко и уверенно, а за спиной был многолетний опыт тренировок и практики, с которым солдату было не совладать. И не было у солдата в душе того гнева, что жег Голда, той холодной как лед ярости. Летели брызги крови, крови не Голда. Он чувствовал себя прекрасно от того, что наконец дотянулся своими руками до одного из своих безликих врагов, пришедших разрушить его город, и остановился лишь тогда, когда осознал вдруг, что просто наслаждается избиением. Он позволил бесчувственному солдату сползти по стене на тротуар и повернулся успокоить рыдающую девочку. Она прильнула к нему, как ребенок, успокоившийся в ту же секунду, как увидел сказочный костюм героя. Дети доверяли героям.